— Чего уж там. Она-то твои страстные чувства разделяет?

— Разделяет. — Понадобилось определённое мужество, чтобы смотреть в её глаза, не отводя своих. — Мы уже договорились, что поженимся. Конечно, если… если ты меня отпустишь.

— Какие вы, однако, шустрые! С чего бы, а? Гаврилин, признавайся — обесчестил девицу?

— Ксюша!

— Нет, я про Злату спрашиваю. Если б ты обесчестил меня, я бы запомнила.

Юмор прошёл мимо Егора.

— А хвалилась, что хорошо меня знаешь.

— Точно, ты же у нас благородный.

— Это ты сейчас ёрничаешь?

— Почему? Искренне восхищаюсь. Давно у вас со Златой началась любовь?

— Позапрошлым летом что-то такое проскользнуло, а этим летом мы уже поняли…

— … Что вы больше не в силах сдерживать свои знойные чувства?

— По-моему, ты всё-таки издеваешься.

— Я иронизирую, это разные вещи. Но вопрос про давность был к чему? К тому, что ты уже минимум полгода влюблён в другую девушку, но всё это время героически хранил верность отсутствующей невесте. Благородство в чистом виде. Тебе от меня нужна официальная вольная с подписью и печатью, или хватит устного отказа от всех брачных претензий на тебя? Чего смеёшься? Я серьёзно спрашиваю.

— Устного отказа достаточно.

— Ты ж мой не бюрократичный! Тогда я устно отказываюсь быть твоей невестой, разрываю нашу помолвку и желаю вам со Златой здоровья, счастья и процветания.

— Ксюш… Ты же не думаешь, что я это из-за того, что ты… ну, пустая?

— Не думаю. Но это, согласись, веская дополнительная причина.

— Я не…

— Я тебя не обвиняю! Если бы ты правда хотел быть моим мужем, а я правда хотела быть твоей женой, мы бы что-нибудь придумали. Но меня, видимо, скоро окончательно сошлют в Пустой мир, а тебе там делать нечего. Если б ты попёрся за мной из чувства долга, потом и себя, и меня за это ненавидел бы. Нет уж, не надо нам с тобой такой драмы. Иди к своей Злате. А лучше лети. Обрадуй её.