– Я едва стою на ногах… – покачав головой, произнес Борис Васильевич.

– Ну же! Ты воин! Еще удар! Не будь тряпкой! И оппонент Вани тяжело, медленно и нелепо взмахнув мечом, попытался его разрубить. Что было пресечено резким выпадом с подшагом. Тяжелая боевая шпага, скользнув по чешуйкам доспехов, вошла под них, порвала крепкое кольцо и углубилась. Удар оказался весьма сильным.

А начавший оседать Борис Васильевич насадился еще глубже – так, что шпага вышла со спины, пробив второй слой чешуи и колец.

– Попадешь в ад – бей ближайшего черта в ухо! И отбирай вилы! – прорычал дяде в лицо Ваня. – И в бой! Без жалости! Без сожаления! Будешь хорошо драться – предки на дракарах подойдут, и Ад содрогнется от ярости викингов! Поверь – они не пропустят доброго веселья!

– Кар! – подал голос один из воронов, что даже вне кораблей крутились поблизости от княжича. Дядя заметил его. Вздрогнул всех телом. И не то засмеялся, не то закашлялся, кривя в жутком оскале окровавленный рот.

– Помни, кто ты! И не давай им там спуску! – добавил Ваня, глядя ему в глаза. А потом отскочил назад, извлекая клинок.

Борис Васильевич пару секунд постоял, а потом рухнул на землю. Несколько раз вздрогнул. И затих. Ваня ему поклонился. А потом в гробовой тишине пошел в выбитые ворота.

Он не смотрел по сторонам, но все его воины молча опустились на колено. Итальянцы, которым слова княжича переводил Джан Батиста, просто молчали, потрясенные до глубины души услышанным. И увиденным. Ибо Ваня дрался хорошо. Очень хорошо. И разделал как ребенка воина крупнее, старше и опытнее. Во всяком случае, так выглядело на первый взгляд.

Внутри Кремля воины, что служили Борису Васильевичу, также становились на колено. Разве что хан устоял на ногах, хотя и пошатнулся, когда Ваня подошел и посмотрел ему прямо в глаза.

– Убьешь? – тихо спросил Ахмат.

– Ты предавал меня? Ты предавал моего отца?

– Нет. Я воевал против тебя и твоего отца.

– Враг – не предатель. Хороший враг, что верный друг – никогда не подведет, – сказал мрачно Ваня и пошел дальше. Ахмат же, чуть помедлив, крикнул ему в спину:

– Твой отец жив!

Эта новость поразила княжича словно молния. Ваня замер и медленно обернулся. Встретился взглядом с ханом. Тот кивнул, подтверждая свои слова. И завертелось. Полчаса не прошло, как изрядно исхудавшего и измученного Ивана III свет Васильевича вытащили из «холодной». Привели в хоть сколь-либо надлежащий вид и вывели в люди. Чтобы все увидели – он жив.

Великий князь от резкого изменения своего положения был потрясен и раздавлен. Еще час назад он был пленник, сидящий в темноте подвала. А тут – и освобождение, и посольство великое, и не только восстановление статуса, но и его повышение. Ведь легат Папы Римского зачитал прилюдно послание, подтвердив все права Ивана Васильевича на титул короля Руси.

Легат завершил чтение письма. Иван Фрязин – его перевод. Ваня же вышел вперед и громко произнес:

– Да здравствует король!

А потом опустился на колено перед отцом. Следом за ним последовали его воины. Бояре и ратники городового полка. Купцы и прочие присутствующие. Даже гости из Италии, все прекрасно понявшие, поддержали торжественность момента своими здравницами.

Иван III свет Васильевич же смотрел на происходящее неверящим взглядом. И по его щекам текли слезы… редкие, скупые, слезы… А Элеонора Арагонская, поглядев на своего будущего мужа, представшего в весьма непрезентабельном виде, задумчиво уставилась на его сына. И очень непростой был этот взгляд. Нет. В нем не было злобы или раздражения. Отнюдь. Когда же Ваня, почувствовав столь пристальный интерес к своей персоне, посмотрел на девушку, она улыбнулась, стараясь выдавить из себя как можно больше страсти и соблазнительности. От чего новоиспеченный королевич вздрогнул и побледнел, понимая, что снова вляпался…