– Рус? – голос Лауры как свет, на который хотелось идти, и я замер, ощущая непривычное удовольствие от простого ее присутствия. Прохладная рука соскользнула со лба и опустилась на щеку. – Рус?

– Пить дай, – произнес безжизненными губами, и ощущение свежести ее руки исчезло, возвращая на место раздирающий жар. Через секунду моих губ коснулось что-то металлическое. Кружка.

Сделал глоток. Видимо у меня температура, потому что вода казалась просто ледяной, и я ощутил, как она скатывается по пищеводу оставляя после себя холод. Напился.

Лба коснулось что-то холодное, и я открыл глаза. Первое что увидел, нахмуренные брови пленницы и ее незабываемые глаза, в которые хотелось смотреть. Она волновалась за меня. Так показалось.

– Почему так жарко?

– Тебя била дрожь, я раздела тебя и укутала во все одеяла, которые нашла. Как ты?

– Хреново, – ответил и попытался сбросить с себя толстые слои одеял. Не вышло. Мышцы ломило и выкручивало, казалось, что мои конечности кто-то сжал и тянет в разные стороны

– Я нашла в погребе еще одну аптечку, она старая и грязная. Видимо она принадлежала прежнему хозяину хижины, – Лаура взяла в руки ампулку и запечатанный шприц из моей аптечки. – Вот это кажется то, что нужно.

Я посмотрел на сомнительного цвета жидкость в стекляшке.

– Я не стала вкалывать. Но тебе нужна медицинская помощь, а машину завести я не смогла.

– Система охлаждения полетела, – хрипло произнес, и Лаура кивнула. – Надо заменить бачок тосола и проверить патрубки, возможно проблема в них, тосол вытек.

Она хлопнула ресницами в таком замешательстве, будто я говорил на китайском.

– Под капотом слева есть белый бачок, от него отходят несколько трубок…

– Рус, – оборвала меня, и я понял, что Лаура впервые обратилась ко мне по имени. – Я не смогу отремонтировать пикап. Нам придется сидеть тут как минимум сутки если не больше, а у тебя жар.

– Коли, – сдался, хотя вся эта хрень с аптечкой мне не нравилась.

Лаура отломила горлышко у ампулы и набрала полный шприц.

– Внутривенно, – похоронно произнесла, и подняла руку с моим ремнем. Я прикрыл глаза. – Только не говори, что боишься уколов.

– С детства, – изрек высокомерно, и пленница прыснула.

– Будь мужиком! – отвернула край адского одеяла и просунула ремень под мою руку. Затянула, ударила по вене, чтобы та проявилась. Я сжал и разжал кулак, на это ушло остатки сил. – Это моя первая внутривенная инъекция.

Обрадовала меня и снова хохотнула, заметив каким взглядом ее наградил.