В каком именно году сменились поколения, никто не заметил. Но они сменились — это точно. В 2002-м Гиренко выступал экспертом по первому в стране громкому делу скинхедов. Тогда небольшая бригада с окраин железными палками насмерть забила продавца арбузов. Продавца звали Мамед Мамедов. На скамье подсудимых оказались двое несовершеннолетних убийц и бригадир, организатор акции. Доказать их участие не составляло особого труда: свой подвиг удальцы сняли на видеокамеру.

Изображение подрагивает. Иногда происходящего не разглядеть — в кадр лезут спины в белых подтяжках. Первый нападающий подлетает и с размаха бьет Мамедова ботинком в лицо. На телеэкране это выглядело так, будто парень — футбольный нападающий, и ногой бьет всего лишь по круглому мячу. Мамедов — взрослый, седеющий и грузный. А эти — дети. Азербайджанец падает на асфальт, тощие фигурки суетятся надлежащим телом. Ботинки — будто достались в наследство от повзрослевших старших братьев. Огромные ботинки топчут лицо упавшего Мамедова. Все вместе занимает две минуты экранного времени. В начале фильма Мамедов сидит рядом со своими арбузами. Ему скучно. Торговли нет. В конце — арбузы послушно лежат в сетке, а Мамедов уже мертв.

Зачем нужен эксперт-филолог в таком деле, как это? Что здесь анализировать и доказывать, если дети с городских окраин даже и не скрывают: азера грохнули они. И это повод не для раскаяния, а для гордости. Свою запись убийцы повесили в Интернете и не подумали ее оттуда убрать, даже когда следователи стали приходить к ним домой. Сумрачные антисемиты 1990-х пытались спорить: никаких призывов в их статьях нет. Это просто их взгляд на то, что творится в стране. Бритоголовые тинейджеры XXI века искренне не понимали: почему это нельзя убивать черных? Эти люди никому не нравятся. Их в наш город никто не звал. Убивать этих людей просто необходимо, и странно, что ребят собираются за это посадить в тюрьму.

Потом, весной 2004-го, начался суд над бригадой «Шульц-88». На нем по инерции Гиренко тоже выступил экспертом. Для него это дело оказалось последним.

Опять были митинги. Опять были громкие заявления политиков и правозащитников. Возле университетского здания Двенадцати коллегий прошел «Марш против ненависти». Губернатор Валентина Матвиенко распорядилась выделить денег на установку Гиренко бронзового памятника.

Не было только одного: результатов расследования. Сперва убийц обещали найти со дня на день. Потом — через несколько месяцев… Их не нашли даже спустя год. Кто именно и почему выстрелил в грудь шестидесятидвухлетнему эксперту, так и осталось неизвестным.

В телевизионных новостях об этом выстреле говорить давно перестали. Но время от времени интерес к убийству Гиренко проявляли газеты. Через две недели после выстрела какие-то сумасшедшие вывесили в Интернете «Приговор», из которого следовало, что профессор был казнен по решению руководства Русской Республики. Беспристрастный суд русского народа рассмотрел деяния Гиренко, признал их наносящими вред национальным интересам и постановил: профессора ликвидировать.

Прокуратура всерьез ко всему этому не отнеслась. Кто-то пальнул Гиренко в дверь, а совершенно посторонние люди теперь хотят взять на себя ответственность? В поиске реальных убийц это вряд ли поможет! «Премьер-министр» Русской Республики Александр Втулкин все равно пытался привлечь к себе внимание и направо-налево раздавал интервью. Шумной популярности, впрочем, так и не обрел. Тогда из Интернет-кафе Втулкин разослал по редакциям электронное письмо, в котором к смерти приговаривалась уже губернатор города Валентина Матвиенко.

На этот-то раз пресса должна обратить на него внимание, не правда ли? Внимание обратила не только пресса. Надоедливого «премьер-министра» вычислили, задержали, по суду определили ему полтора года колонии-поселения и убрали с глаз долой. В нашей дальнейшей истории он больше не появится. Кто именно пальнул в дверь профессору Гиренко, так и осталось неясным.

Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:

Следствие хваталось за любые ниточки. У Гиренко были сложные отношения с дочерью. Члены семьи никак не могли разделить между собой квартиру в дорогом районе на Петроградской стороне. Может, дело в этом? Может, убийство — просто бытовуха?

Проверяли все. Отрабатывали все версии. Но чем дальше, тем яснее становилось: дело именно в Шульце. Никаких других выводов сделать тут было нельзя. Сразу после того, как это случилось, всем свидетелям, проходившим по делу, усилили охрану. Наше руководство всерьез считало, что кто-то мог начать их отстреливать. Профессора убили потому, что он был экспертом на этом процессе, — постепенно в это начали верить все. Как бы фантастично это не выглядело.

Это казалось нереальным. Но других версий просто не осталось. Несовершеннолетние драчуны с городских окраин — не та публика, которая в состоянии прямо из тюрьмы заказать эксперта по собственному делу. Но профессор мертв, а других версий нет.

Теперь вопрос стоял так: если Шульц в тюрьме, а его главные подельники под колпаком, то кто же стрелял? Если это новые люди — почему они пытаются помочь Шульцу? А если старые — почему нам о них ничего неизвестно?