— Ну, Креван Фланаган, прогуляемся напоследок? — тон Заховича не нёс никакого оскорбительного акцента, скорее уже сожаление и тревогу. Эфраим снова вышел из машины.
Когда он в следующий раз взглянул на часы на приборной доске, стрелки показывали час сорок. «Рено» катил назад, по направлению к деревне. Эфраиму страшно хотелось спать и не меньше хотелось забыть последние часы, начиная с неслучайной встречи с Креваном Фланаганом, обычным клерком из Белфаста и очень необычным человеком, который понятия об этом не имел. Захович оставил его спать в спальном мешке, совсем рядом с местом перехода, но без особой надежды на удачу. Теперь Креван стоит на Пути и хочется верить, что поведёт его Творец, а не Тёмный…
— Удачи тебе! Знал бы ты, сколько людей вложили в тебя свою надежду — нипочем бы не высунул бы носа из своей квартиры. А знал бы, что тебе предстоит — так и вовсе удрал на другой конец света. Хотя, судьба и там бы догнала. Судьба — это вообще странная и вредная тётка, знаешь ли…
Ещё одна остановка, уже в пределах Бушмилса. Эфраим бросил в почтовый ящик пакет. «Белфаст. Главпочтамт. До востребования на имя К. Фланаган». Он не слишком верил в то, что пакет найдёт владельца, но судьба дама и вправду очень ветреная, и как знать, куда она обратит свой чудный лик уже завтра?
Захович ехал на юго-запад. Колерейн, небольшой городок, где он и его приятель Хаим сняли квартиру три недели назад. Далековато от Бушмилса, но привлекать внимания раньше времени не хотелось. «Если все пройдёт…» Косые тонкие полоски, разбивающиеся на мелкие бусины, перечёркивали лобовое стекло, но Эфраиму не хотелось включать дворники. Это могло бы спугнуть его удачу — он загадал, что если до города встретит три машины, то узнает об удаче Миссии ещё при жизни. Машин на дороге в этот поздний час почти не было, навстречу прошелестело лишь два грузовика, спешащих скинуть свой важный товар до утра. После — как отрезало. Эфраим даже занервничал, обругал себя болваном за глупое суеверие, а уже через несколько секунд радостно присвистнул: встречные лучи фар прорезали занавесь полупрозрачной мороси. Ещё чуть погодя, Захович забеспокоился — фары приближались, но слишком медленно.
Автомобиль стоял, чуть ли не перпендикулярно направлению движения, и наполовину выехав на встречную. Маленький синий «гольф», свет фар «рено» высветил плечи и голову водителя, зарывшиеся в руль. Эфраим съехал на обочину, достал всё тот же фонарь и, поёживаясь от холода, подбежал к «гольфу». Рванул дверцу со стороны водителя:
— Мистер, у Вас всё нормально?
Никакой реакции. Эфраим потормошил водителя за плечо:
— Эй… — руку словно морозом обожгло. Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, Эфраим подался назад.
Сидящий за рулём поднял голову, в свете фар блеснула тонкая изящная оправа очков. Блеснуло ещё что-то. Захович, кляня себя за глупость, оттолкнулся от дверцы и, повернувшись, рванулся к своей машине. Успел сделать несколько шагов…
— Теперь всё в порядке.
Выстрел, совсем негромкий, как звук ломающейся ветки, почти без эха. Удар головой об асфальт — странно, он оказался куда более болезненным, чем попадание пули. Шаги, свет фонаря, хлопок открывшейся и захлопнувшейся дверцы «Рено». Снова шаги и свет фонаря, не такой яркий, тускнеющий. И вот темнота, не то ночь сгустилась, не то сознание уплывает. Но прежде — голос, проникающий всюду, в каждую клеточку тела. Голос задает вопрос, на который нельзя отвечать, но нельзя не ответить. Судьба благосклонна к Эфраиму: сознание отключается раньше, чем он успевает что-либо сказать. Напрасно водитель «гольфа» трясёт безвольное тело — Эфраим уже далеко и не слышит, как убивший его кричит снова и снова: «Запечатывающий, где он?!»
Глава 13
Холод и яркий солнечный свет разбудили Кревана Фланагана. Поначалу, он даже не понял, где он проснулся, да и проснулся ли вообще. Вместо хоть какой-то кровати голая земля, вместо постели спальный мешок, а прямо перед лицом какая-то зелень (… ветви ив беспорядочно качаются туда-сюда, тени играют на земле…). Кое-как, скрюченными, замёрзшими пальцами он расстегнул молнию мешка и, неловко опираясь на локти, вылез наружу. Оглядевшись по сторонам, Креван впал в состояние близкое к паническому. Он, конечно, очень плохо помнил окончание вчерашнего вечера, а потому проснуться в незнакомом месте не было такой уж неожиданностью, но чтобы настолько незнакомом… Вокруг виднелась серовато-бурая равнина, судя по шуму, где-то неподалёку должно находиться море, а время от времени где-то совсем рядом с влажным шелестом проносились автомобили. Итак, вчера он собирался отужинать с мамой, а уже утром уехать. Куда? Вопрос не имел значения. Главное — уехать. Но встреча со странным, довольно интересным субъектом: не то божьим человеком, не то кем-то ещё, спутала все планы. Смутно, через серый похмельный груз в голове вспоминались слова Заховича о чёрных дырах, струнах, параллельных мирах… А что после? Всю память как отрезало… Вроде как Захович ещё обещал подвезти Кревана домой. Подвёз, значит.
Фланаган с кряхтением, преодолевая тошноту, выбрался, наконец, из спальника полностью и принял вертикальное положение. Ну да, так и есть — море совсем близко, так же, как и дорога. Креван проснулся в полумиле от ещё одной местной достопримечательности — Дороги Гигантов. Дорога эта представляла собой замысловатое нагромождение камней, отдалённо напоминающих стоящие в коробке карандаши, среди которого действительно можно было разглядеть серпантин широкой тропы, замощённой чем-то вроде шестигранной плитки. На самом-то деле, шестигранники только казались плиткой, но представляли собою плотно подогнанные друг к другу призмы с шестигранными основаниями. Изучив в своё время загадку Дороги Гигантов, Креван узнал, что дорога и впрямь была, только создана она лавовым потоком, который при остывании растрескался на геометрически правильные тела. Виной был состав лавы — не то кислый, не то основной, сейчас Креван уже не помнил. Извержение произошло миллионы лет назад, а уже в относительно новое время, далёкие предки местных жителей сочинили замысловатую легенду. Что-то про бога, который решил сражаться со столь же могучим противником, построившим каменный мост прямо в море. Чем закончилось противостояние, Креван опять-таки не помнил, но мост в результате был разрушен. Легенда эта неизменно рассказывалась жаждущим загадочного туристам, и те её вполне успешно проглатывали. Фланаган никогда не видел никакой сакральности в геологическом памятнике, но туристы, оставлявшие время от времени то тут, то там тканевые лоскуты, были с ним явно несогласны. Более того, если верить россказням, скорее всего привнесённым извне, в наивысшей точке Дороги Гигантов в доисторические времена друиды (куда уж без них-то) оборудовали алтарь, на котором возносили человеческие жертвы своим доисторическим богам. Может, резали, может, сжигали, а может просто сталкивали вниз, на нижние уступы. Но Креван россказням этим верил настолько же, насколько и легенде о борьбе бога и гиганта.
«Надо, наверно, выбраться отсюда…» — мысль была заторможенной, текла как капля густой сосновой смолы: «А может, сначала, прогуляться к этой самой Дороге?» В принципе, идея была довольно здравой. Прошлый визит Фланагана сюда состоялся, чуть ли не полтора десятка лет назад. Тогда он и пара приятелей-школяров совершали каникулярный автопробег по побережью. Заскочили и на Дорогу Гигантов. Фотки, пиво и кое-что покрепче. Креван тогда умолчал о том, что в нескольких милях к югу живёт его мать. Он до сих пор стыдился этого, но не мог сказать, что было настоящей причиной: сам факт обитания матери в этом захолустье, или то, что приятели вдруг настоят на визите вежливости. Скорее первое — его друзей трудно было заподозрить в сентиментальности, но вдруг…
С некоторым усилием вернувшись в сегодняшний необычайно солнечный день, Фланаган с лёгким недоумением уставился на спальник, дохлой личинкой вытянувшийся у его ног. Откуда он вообще взялся и что с ним делать? Следующая мысль чуть не сшибла Кревана с ног. Он лихорадочно зашарил по карманам плаща. Так и есть! Кредитки, наличка, документы, сотовый, ключи — всё исчезло! Ещё питая странную надежду, Креван бухнулся на колени и тщательно обшарил каждый сантиметр спального мешка. Вскочил на ноги, с воплем пнул невесомый синтетический кокон, заорал что-то неразборчиво-нецензурное, снова пнул мешок, споткнулся и сам мешком плюхнулся на пожухшую мокрую траву. Следующие минуты он просидел, обхватив руками голову, размазывая время от времени слезы и грязь по щекам. Надо было что-то делать. Искать телефон, звонить в полицию, даже зайти в тот самый паб в надежде разузнать что-нибудь о вчерашнем собутыльнике? Но обо всём этом Кревану и думать не хотелось: сейчас он просто горевал по своей жизни, пошедшей вразнос. Последние дни настолько измочалили его нервную систему, что каждый новый удар судьбы, казалось, всё ближе подталкивал разум Фланагана к той тёмной грани, за которой хаос и покой больничной палаты. Да, звуки в голове вроде как отвязались, исчезло и навязчивое, почти осязаемое ощущение незавершённости какого-то дела. Но теперь внешние раздражители начали испытывать его психику на прочность. Джен давно уехала, Фланаган почти свыкся с этой данностью, хотя и страдал подспудно. Наслаивались, наивная надежда матери на семейное счастье сына, конфликт с Биллом Маккуином, а теперь ещё эта кража и неизбежно последующие за ней проблемы: общение с полицейскими, оформление новых документов, карт, смена замков, покупка нового телефона…