Первой из зависимых от Пальмиры городов шла Дура-Европос. Этот город использовался в качестве крепости для защиты растущей торговли Пальмиры. Там были найдены остатки фресок с изображением пальмирских солдат. Другим важным приобретением Пальмиры была Ресафа, позднее переименованная в Сергиополь в честь родившегося там святого Сергия. Сергий был солдатом, претерпевшим мученичество в 305 году в правление Диоклетиана, и в течение долгого времени оставался самым любимым святым Сирийской церкви, а его родина привлекала множество паломников и получила свой патриарший престол. Как Расаппа этот город упоминается в ассирийской надписи конца IX века до н. э. и соответствует Рецефу («тлеющий уголь»), разрушенному Синахерибом. Этому городу, который арабы назвали Эр-Русафа, суждено было сыграть более важную роль в качестве любимой летней резиденции халифов-Омейядов.

Упомянутое семейство с приставкой Септимий к имени в середине III века заняло в Пальмире господствующее положение. На памятнике, воздвигнутом в 251 году в честь его главы Септимия Гайрана, сына Одената, он называется «достославным сенатором и вождем [ras] Тадмора». По-видимому, он первым из пальмирцев прибавил титул вождя к своему римскому званию сенатора. Его отец фигурирует в надписях просто как сенатор, это звание, вероятно, даровали ему, когда в 230 или 231 году Александр Север посетил Пальмиру в связи с персидскими войнами. Этот Гайран, скорее всего, был отцом знаменитого Одената (ср. араб. udhaynah, «маленькое ухо»). Судя по личным именам, род происходил из арабов. Греческий историк называет этого Одената «правителем сарацин»[226]. Члены этого рода взяли на себя функцию исполнительной ветви власти, принадлежавшей народному совету. Этот совет чествовал заслуженных горожан.

Только во времена Гайрана Пальмира стала играть заметную роль в международных делах. К тому времени на смену старой парфянской династии пришла новая и энергичная. Это были Сасаниды, продержавшиеся у власти с 227 года н. э. до подъема ислама. В 260 году армия Сасанидов под командованием Шапура I прославилась тем, что нанесла столь позорное поражение римским легионам в районе Эдессы, что сам император Валериан попал в руки врагов. Двумя годами раньше Валериан пожаловал Оденату звание консула. Впоследствии персы двинулись на север Сирии и разграбили Антиохию и другие города. В это время Оденат пришел на помощь Валериану с многочисленным войском сирийцев и арабов. Он разгромил персов на берегу Евфрата, преследовал их до самых стен их столицы Персеполя и захватил часть царского гарема, хотя не смог вернуть из плена императора. Валериан умер в неволе, из его кожи сделали чучело и выставили в одном из храмов.

За свою верность новому императору Галлиену пальмирский вождь получил награду в 262 году, когда Оденату был пожалован титул dux Orientis, что сделало его своего рода вице-императором восточной части империи. В то время империя ослабела, ее охватили беспорядки, и варвары атаковали ее со всех сторон как в Европе, так и в Азии. В зените своего успеха Оденат был убит вместе со своим наследником при загадочных обстоятельствах (в 266 или 267 году) на празднике в Химсе. В заговоре, возможно составленном по наущению Рима, был замешан его родной племянник. Будучи человеком выносливым и крепким, Оденат благополучно переносил лишения и преуспел в тех забавах и добродетелях, которые высоко ценили арабы. Его щедрость проявлялась в изысканных и поражающих воображение пирах, в том, что он спонсировал религиозные торжества и жаловал масла для общественных бань.

Однако как историческую фигуру его совершенно затмила честолюбивая и красивая вдова Зенобия, правившая после него от имени своего младшего сына Вабаллата («дар Аллат», в переводе Афинодор). Зенобия, Бат-Заббай из пальмирских надписей («дочь дара»), полулегендарная аз-Забба из арабских источников, походила на своего мужа тем, что была крепко сбита, но проворна, любила охоту и верховую езду. Брюнетка с жемчужными зубами и большими блестящими глазами, она держала себя с царственным достоинством и блеском в окружении своего великолепного двора, устроенного на манер двора Хосрова. Свита встречала ее по-персидски, простираясь ниц. По торжественным случаям она облачалась в пурпурную мантию с каймой из драгоценных камней, которая застегивалась пряжкой на талии, и одну руку оставляла обнаженной до плеча. Надев шлем, она ездила на колеснице, сверкающей самоцветами. Она утверждала, что происходит от египетской царицы Клеопатры, поддерживала изучение греческого языка и сама говорила на арамейском, греческом и немного на латыни. Она даже составила историю Востока. Главным интеллектуальным украшением ее двора был философ Лонгин.

Монета Вабаллата. Аверс и реверс монеты Вабаллата и Аврелиана из низкопробного серебра, выпущена в Александрии в 270 г. н. э. На реверсе имя пальмирского царя греческими буквами

Но Зенобия оказалась куда более амбициозной и эффективной правительницей, чем Клеопатра. Под ее руководством Пальмирское государство расширилось до настоящей империи, простираясь на Сирию, часть Малой Азии и Северную Аравию. В 270 году ее полководец Забда во главе 70-тысячного войска вошел в Египет, сверг узурпатора и поставил гарнизон в Александрии. Там же впервые были отчеканены монеты с изображением головы Вабаллата рядом с головой Аврелиана. В следующем году (271) александрийские монеты были выпущены уже без Аврелиана. К тому времени Зенобия решила, что уже достаточно сильна, чтобы объявить своего сына полностью независимым. Он принял титул «царь царей». На александрийских и антиохийских монетах он также именуется Августом, а она – Августой. На сирийских дорожных вехах значатся имена императора и Зенобии Августы. На высокой колонне большой колоннады в Пальмире в августе 271 года установили статую царицы, и там еще можно разобрать надписи на греческом и пальмирском языках:

«Госпоже Септимии Зенобии, прославленной и благочестивой царице, сиятельному Септимию Забду, главнокомандующему, и Заббаю, коменданту города, поставлено в августе 582 года»[227].

Рядом стояла другая статуя, на которой была выбита только пальмирская надпись:

«Статуя Септимия Одената, царя царей и восстановителя всего Востока, воздвигнутая их владыке сиятельными главнокомандующим Забдой и Заббаем, командующим армии Тадмора, в августе 582 года».

Предвидя враждебные действия со стороны Рима, два пальмирских военачальника Забда и Заббай двинулись вглубь Малой Азии. Они разместили гарнизоны на западе вплоть до Анкиры (Анкара); даже Халкидон напротив Византия почувствовал присутствие их войск. Так царица пустыни старалась, хоть и безуспешно, выкроить себе и своему сыну империю за счет Рима, которая на четыре столетия предвосхитила создание империи Омейядов.

В конце концов римский император встряхнулся и взялся за дело. Это был Аврелиан (270–275), который своей мощной рукой восстановил порядок в империи после периода беспорядков, отмеченного вторжениями франков, алеманов и готов, а также персов. В начале 272 года Аврелиан разобрался с пальмирскими гарнизонами в Малой Азии, а затем двинулся в Сирию. Антиохия, которая вместе с Селевкией была на стороне римлян, не оказала особого противодействия; Химс, жители которого завидовали Пальмире из-за ее первенства, был взят после некоторого сопротивления. Войска Зенобии и Забды, чья тяжелая конница не умела одолеть легкую кавалерию и пехоту Аврелиана, отступили в Пальмиру. Теперь перед захватчиками открылся путь в столицу через пустыню. Аврелиан задержался в Химсе, чтобы поставить новые святилища бога солнца Элагабала, а по возвращении в Рим построил для него особый храм, где ему служили по сирийским обрядам.

Аврелиан осадил Пальмиру. Его войска получили подкрепления от египтян, а Зенобии не помогла даже Персия. Осаждавших осыпали градом камней, дротиков и подожженных снарядов. Сначала царица отвергла мягкие условия капитуляции, которые предлагал ей Аврелиан, но затем поняла, что битва уже проиграна, и ночью бежала на верблюде. Преследователи на конях настигли ее при попытке перейти Евфрат. Ее сын уже пал, защищая свой город. Пальмире ничего не оставалось, как сдаться. Захватчики забрали ее богатые ткани и драгоценные украшения, часть которых пошла на отделку нового храма солнца в Риме. Жители понесли наказание: на них возложили штраф и поставили над ними римского губернатора с отрядом лучников.

В Химсе наряду с другими царскими советниками Лонгин расплатился собственной жизнью за то, что поощрял царицу в ее желании снять с себя римскую опеку. Дойдя до Геллеспонта на обратном пути (конец 272 г.), Аврелиан услышал о новом восстании в Пальмире, в ходе которого мятежники убили его губернатора и расправились с гарнизоном. Он живо развернулся, застал город врасплох, разрушил его и предал мечу жителей, пощадив только храм Бела. Зенобию увезли в Рим с одним сыном. Нагруженную драгоценностями и ведомую золотыми цепями, ее заставили украсить триумфальное вступление Аврелиана в его столицу в 274 году. Ей подарили виллу недалеко от Ибура (Тиволи), где она провела оставшиеся годы своей жизни. Здесь она снова вышла замуж, вероятно за римлянина, и оставила детей.

Пальмира: колоннада и триумфальная арка

Пальмира отошла на задний план, за исключением коротких периодов возрождения при Диоклетиане (284–305) и Юстиниане (527–565), и постепенно канула в безвестность; хотя еще изредка встречаются упоминания о ее епископах, но, когда ее жители выпустили из рук контроль над пустыней, пустыня одолела их. Так бывало всегда. В наше время все население поместилось внутри развалин старого храма, призрака его древней славы, с видом на величественные руины дома их предков. В 1929 году французы заставили людей покинуть это место и построить деревню за его пределами. Кроме того, там появились военный аэродром и казармы для мехаристов (верблюжьего корпуса).

Остатки Пальмиры сегодня считаются самым грандиозным зрелищем в пустыне. Они привлекают и зачаровывают любителей старины со всего мира. Храм Бела, стоящий на приподнятой террасе, превратился в своеобразный музей. В нем обнаружены изображения женщин в чадрах, участвующих в религиозном обряде. Перед храмом возвышалась монументальная арка, от которой открывался вид на большую колоннаду. Эта аллея колонн длиной 1240 ярдов (1134 м) главной осью пролегала через весь город, от нее отходили второстепенные улицы. Из 375 или более колонн, каждая высотой 55 футов (17 м), около 150 уцелели полностью или частично. Большинство из них вытесано из розово-белого известняка и имеют коринфские капители, несколько – из гранита с голубыми крапинками, что указывает на их египетское происхождение (из Асуана). К колоннам крепились консоли со статуями в честь уважаемых граждан, что является особенностью пальмирской архитектуры. Бюсты в Пальмире, как правило, стоят анфас, а не в профиль, с широко открытыми глазами и надписью над плечом. Царские особы и аристократия изображены в греческих одеждах, простолюдины – в парфянских. Среди фигур найден виночерпий в парфянском костюме и некто в римской тоге.

Особенно примечательны гробницы, или «дома вечности», если воспользоваться пальмирским выражением. Они возвышаются за городом, словно высокие многоэтажные башни, украшенные изнутри цветной росписью и скульптурными портретами покойных. В Дура-Европос также есть несколько погребальных башен.

Пальмирский отец с тремя детьми. Ок. 170 г. н. э. Отец, безбородый, с непокрытой головой, держит вазу в левой руке и гроздь фиников или бананов в правой. Его сын стоит между двумя дочерьми и держит птицу в левой руке и гроздь винограда в правой. На двух девочках накидки, которые не закрывают лица. На надписи рядом с левой рукой мужчины его имя: Забдибол, сын Мокиму, сына Нурбела, сына Забды, сына Абдая [сына Забди] бола. Имена детей справа налево: дочь Тадмор, сын Мокиму, дочь Алийят

Фрески Пальмиры и Дура-Европос представляют особую важность для истории искусства. Они перекидывают мост от древнесемитского искусства Ассиро-Вавилонии и Финикии к раннехристианскому. По ним можно проследить зарождение восточных влияний в греко-римской живописи, что подготовило почву для возникновения византийского искусства.