Проблема в том, что она его совсем не знает! Она ведь никогда не говорила на иностранном языке. Изо всех сил стараюсь не залиться краской и не закрыть глаза от стыда, перевожу взгляд на пинии на углу площади, рядом с обшарпанным королевским дворцом, и слышу:

— Ага! — говорит мама. — Так… э… buon gonna, senor.

Senor? Она что, думает, он испанец?

— Due… — запинаясь, произносит она. — Senor Раскорр… Mie amigo.

Мама! Остановись! Прошу тебя!

Наконец она понимает, что выглядит нелепо. Вижу, как покрываются румянцем мамины щеки, ей очень неловко. Зачем Марк так унижает ее?

Не успеваю я ударить его или сделать какой-нибудь отвлекающий маневр — напасть на голубя, например, — как Марк с улыбкой касается ее плеча и дружелюбно смеется.

— Миссис Бекманн, — со свойственным ему спокойствием говорит Марк. — Per favore, печальная правда в том, что большинство неаполитанцев не говорят по-итальянски, так что не утруждайтесь из-за меня.

Всего лишь небольшая милая шутка, но ее хватает, чтобы вывести маму из смущения. Теперь она хихикает, как девчонка, стеснение ушло. Вот только мое смятение никуда не делось. Марк поступил по-джентльменски, мама опять чуть ли не падает в обморок, а мне сейчас очень хотелось бы улететь в Рим.

— Так вы направляетесь в «Гамбринус»? — обращается ко мне Марк.

— Да…

— Ты позволишь угостить тебя и твою очаровательную маму аперитивом? Это доставит мне огромное удовольствие.

Сейчас я не в той ситуации, чтобы отказываться. Марк знает, в какое кафе мы идем. А мама выглядит как собачка, которой только что пообещали стейк из Японии за триста баксов.

— Конечно, — нехотя уступаю я.

Мы пересекаем пьяцца дель Плебисчито, а когда добираемся до «Гамбринуса», официанты принимаются суетиться возле Марка. С раболепными поклонами и улыбками провожают до его привычного столика, самого лучшего столика в самом лучшем кафе Неаполя. Мы сидим втроем, пьем «Венециано» и смотрим на оживленную, в виде треугольника пьяцца Триесто и Тренто. Время от времени нам приносят напитки, а Марк все рассказывает моей матери увлекательные истории про Неаполь. Она смеется, попивая ярко-оранжевый коктейль, проглатывает крошечные кусочки прошутто и опять смеется.

Наконец Марк поднимается, оплачивает наш счет и дает щедрые чаевые официанту. В последний раз целует маме руку — наверное, она ее неделю мыть не будет — и исчезает в сумерках Неаполя.

Мама потрясенно смотрит на меня и качает головой:

— Ну надо же! Какой чудесный мужчина! Почему не поделилась, что у тебя такие замечательные друзья? Расскажи про него все!

Делюсь с ней парочкой фактов и еще немного привираю. Говорю, что встречала его на паре вечеринок в Марекьяро и Кьяйя. Подчеркнула, что мы друзья. Мама ошарашенно смотрит на меня и пьет «Венециано». Кивает и доедает последний кусочек вкуснейшей миниатюрной пиццы.

— Он ведь сногсшибательно красив, да?