Сердце сейчас выскочит из груди, моя оборона пала. Все это слишком быстро, слишком резко, слишком дешево. Он пытается соблазнить меня. Ладно, может, я и хочу оказаться соблазненной, и в то же время не хочу. Не так грубо, а иначе. Я молча откидываюсь на спинку стула. Марк смотрит на меня с улыбкой:

— Ваша подруга и впрямь очень красива.

— Что?

— Милая девушка. Я не сдержался. Простите.

— Ах…

— Как ее зовут?

Теперь меня охватывает злость. Какая же ты глупая, Алекс!

— Джессика.

— А-а… Она тоже американка?

— Нет, англичанка.

— Так я и думал. И уж точно она любит выпить. — Он вежливо смеется. — Извините меня за откровенность. Надеюсь, я никого не обидел. Так вы хотели спросить меня про «Каморру»?

От злости все мышцы моего лица стягиваются. Я понемногу отпиваю кофе и внутренне негодую. Значит, он не пытался соблазнить меня. Не пытался меня соблазнить. Он думал, я Джессика. Какая ужасающая нелепость! Я так сердита на себя, на эти глупые эмоции! Все дело было в Джессике. Девушка из кафе «Гамбринус». Он согласился на встречу, потому что подумал, к нему пришла Джессика. А со мной общается лишь из вежливости и ненавязчиво пытается унизить.

Дура, вот же дура! Тупица!

Наше интервью подходит к концу. Кофе закончился. Лорд Роскаррик рассказывает про импорт и экспорт — именно так он превратил семейные миллионы в миллиарды. С напускной скромностью он добавляет, что любит содействовать благотворительным организациям — особенно тем, что поддерживают жертв преступности. Все это очень мутно и не сильно меня волнует. Делаю вид, что записываю. Возможно, лорд Роскаррик врет, а на самом деле он лишь симпатичный гангстер, который пытается замести следы. Да и кого это заботит? Я полная идиотка. Он говорит, что любит Калифорнию, пустыни на Юго-Западе: настоящую Америку, фронтир. Он использует слово «фронтир». Меня тошнит от этого.

Лорд Роскаррик, очевидно, улавливает мою неловкость. Резко встает, прощается и дает мне визитку: чтобы я звонила, если понадобится какая-либо информация. Натянуто благодарю его, испытывая потребность присесть в реверансе или же поругать себя за бестактность, но вместо этого я тоже прощаюсь и, отказавшись от сопровождения, бегу вниз по холодным и широким мраморным ступенькам. Маршрут я помню: налево и направо, налево и направо, через зал, вниз по коридору, мимо нелепой вычурной коллекции оружия. Скорее уйти отсюда, уйти, уйти!

Солнце припекает. Я выхожу на шумную улицу. Смотрю на свой несуразный блокнот и кидаю его в огромную кучу мусора.

Затем замечаю полицейского с фотоаппаратом. Он снимает меня.