— Капучино, per favore, — киваю я девушке в белом.

Подхожу к столику с белыми металлическими стульями. Франсуаза как раз доедает круассан.

— С добрым утром, — озорно улыбается она.

— Bon jour.

— Могу поспорить, ты хорошо играешь в теннис. Крепкий удар. — Ее улыбка становится шире.

— Эффектная подача — мой конек.

Франсуаза вежливо смеется:

— Тебе понравилось?

— Это было… захватывающе, — отвечаю я. — Так что, наверное, да, понравилось.

Я открыто смотрю на свою собеседницу, без тени застенчивости. Тянусь к корзиночке и беру круассан. Макаю в абрикосовый конфитюр. Сладко-горьковатый джем, темный кофе с горчинкой и молочной пенкой. Вкусно!

Глаза Франсуазы сияют. Одета она еще проще, чем я: в джинсы и простую белую футболку. Но я отлично помню ее нагишом: исписанное красками обнаженное тело, подвешенное к потолку. Полностью в моем распоряжении. Вспоминаю, как высоко заносила руку, чтобы нанести удар по белоснежным ягодицам. Очень возбуждающе. Почему? Я что, бисексуалка? Нет, вряд ли. Слишком уж мне нравятся мужчины, особенно Марк Роскаррик. Но это действительно было захватывающе и по-своему возбуждающе.

— А как ты? — спрашиваю я, делая глоток кофе. — Что думаешь… обо всем этом? Я про мистерии в целом.

— Они изменяют меня, — непринужденно отвечает Франсуаза, глядя на крошащуюся балюстраду замка, за пределами которой раскинулись мрачные леса Горьких гор. Выглядит она очень грустной. — Даниэль предупреждал: мистерии изменят меня. Я по-настоящему не верила, но правда есть правда. Они пленили меня. Мне все очень нравится. Я обожаю мистерии, даже всю эту театральность, интригу «куда же мы отправимся в следующий раз»? Что произойдет со мной? Но… — Француженка на мгновение замолкает. — Они меня… пугают. Un peu dangereux[74].

Около столика терпеливо ждет девушка в белом одеянии. Я заказываю еще кофе. Затем поворачиваюсь к Франсуазе. Расспрашиваю ее о Даниэле. Она рассказывает, что утром он занят делами, а вечером они уезжают. Дела… Как и у Марка!

Она вежливо интересуется про Марка, где мы познакомились, где он сейчас. Я радостно рассказываю ей все. А потом, с померкшим весельем, вспоминаю ее слова на Капри.

Мне действительно нужно все выяснить. Не могу перестать думать об утреннем исчезновении Марка.

— Франсуаза, на Капри ты кое-что сказала про Марка…

С долины, что далеко внизу, поднимается нежный, теплый ветерок и колышет ткань на зонтиках. Франсуаза внимательно слушает мой вопрос. В ее глазах — искренность и откровенность. Но с примесью волнения.

— Мне вообще не стоило ничего говорить.

— Франсуаза…