В конце концов иезуиты смогли отстоять свою власть над равнинами среднего течения рек Параны и Уругвая. В этой стране, занимавшей около 200 тыс. кв. километров, и возникло первое и единственное в мире иезуитское государство, с населением 150–200 тысяч человек, которые жили в крупных селениях, называемых редукциями. До сих пор эти области современных Бразилии, Аргентины и Парагвая называются Мисьонес — район миссии.
В 40-х годах XVII столетия иезуиты Симон Машета и Катальдино разработали и внедрили в парагвайских миссиях Ордена Иисуса проект теократического государства, основанного на коммунистических началах. Номинально оно находилось под властью испанской короны, но с 1645 года управлялось независимо от светской власти, на что имелась специальная привилегия, полученная от короля Филиппа III.
Государство иезуитов, конечно, являлось утопией. Но его отцы-основатели не были почитателями Платона, Томаса Мора или Кампанеллы. Образцами для них служила жизнь раннехристианских общин и монашеских орденов с их идеями уравнительного коммунизма.
Главным условием существования государства иезуитов, как и полагается всякой утопии, была полная внешняя изоляция. Этому способствовало и его географическая обособленность. Нужно было плыть около четырёх недель от устья Параны, чтобы достигнуть первого жилья. Иезуиты добились от испанского правительства закона, по которому ни один европеец не мог без их разрешения проникать на территорию редукций, а срок его пребывания там ограничивался тремя днями. Индейцы могли покидать редукцию лишь в сопровождении патеров. Несмотря на указ Филиппа V (1743), требовавший в обязательном порядке обучать туземцев испанскому языку, иезуиты отказывались делать это, объясняя своё упорство желанием спасти свою паству от развращения соседями-испанцами. Испанцы изображались патерами как орудия дьявола. В каждом из белых колонистов, по уверению отцов, сидел злой дух, стремившийся только к золотому тельцу, — аллегория, часто понимавшаяся наивными туземцами в буквальном смысле слова. К слову, сами иезуиты, возглавлявшие редукции, большей частью были немцы, итальянцы и шотландцы.
В 1691 году тиролец о. Антонио Сепп посетил это государство и дал его описание, которое в 1757 году было опубликовано по-французски, а несколько позднее (1768) по-немецки, как приложение к трёхтомной книге Пьера Шарлевуа по истории Парагвая.
Во главе иезуитского государства стоял Кордовский провинциал и четыре его советника. Число членов ордена, занятых в Парагвае, было не велико, не более 100–120 на все тридцать округов, или «доктрин», на которые подразделялось государство.
Обычная редукция вмещала от двух до семи тысяч индейцев. Встречались и малочисленные поселения с 500 жителей; в самой крупной миссии св. Ксавера насчитывалось 30 тысяч человек. Все редукции были хорошо укреплены. Деревень в иезуитском государстве не существовало. Отец Антонио Сепп, посетивший одну из крупнейших редукций — Япею, нашёл там великолепные здания из камня и дерева, фабрики, магазины, арсенал, тюрьму, прядильню, аптеку, больницу, гостиницу, кирпичные заводы, мельницы, красильни, литейные мастерские. В окрестностях было много садов и поля, засаженные рисом, табаком, пшеницей, бобами и горохом. Озёра и реки кишели рыбой, леса — оленями, козами, кабанами, дикими лошадьми и рогатым скотом. Перепёлки и рябчики водились в таком изобилии, что их убивали палками.
Во главе каждой редукции стояло два патера-иезуита. Старший из них, «исповедник», посвящал себя культу, младший считался его помощником и руководил хозяйственными делами. Оба старались вести таинственную жизнь земных полубогов, держась вдалеке от своей паствы. Священники обычно показывались индейцам только во время богослужения. В другое время они сносились с ними через посредство должностных лиц из местного населения — коррехидоров (кациков) и алькадов. На все общественные должности раз в год назначались выборы, в которых участвовало всё население редукции.
Вся жизнь туземцев в редукциях была строго регламентирована. Присутствие при богослужении было для всех обязательно. Деньги, денежный оборот и всякая торговля воспрещались. При расчётах переносили условные средства со счета на счёт без наличной уплаты. Всё имущество в стране было объявлено собственностью Бога — ничто не могло ни отчуждаться, ни приобретаться, ни обмениваться, ни завещаться. Каждый работал на себя в поле не более трёх дней — остальное время представляло собой сплошной субботник, посвящённый государству. Личный надел земли тоже принадлежал не работнику, а миссии.
Кроме сельского труда в государстве иезуитов было налажено развитое ремесленное производство. Вообще затерянное в диких дебрях государство иезуитов было единственным промышленным государством Южной Америки. В нём процветали различные виды ремесленных промыслов — ювелирное, часовое, швейное, ткачество, резьба по дереву и камню, гончарное дело, судостроительство. Под руководством иезуитов гуарани строили корабли крупнее тех, что строились на лондонских верфях. Население пользовалось услугами кузнецов, столяров, портных, ткачей бесплатно.
Излишки труда индейцев отбирались «в общий котёл», во владение государственной власти, которая одна вела иноземную экспортную торговлю. Главнейшими пунктами экспорта были портовые города Буэнос-Айрес и Санта-Фе. Эта торговля давала ежегодно отцам-иезуитам до 2 миллионов франков, — почтенная рента по тогдашнему времени.
Материальное же благополучие подданных иезуитов было весьма скромным. Жилища туземцев строились из тростника, облепленного глиной, без окон и дымовой трубы. Одежда была бедна и скудна. Даже те из них, кто работали в сапожных мастерских, не имели права носить обувь.
Семейные отношения также находились под контролем отцов-иезуитов. Для заключения браков было установлено два срока в год. Холостая жизнь для всех туземцев в обязательном порядке прекращалась между 14 и 16 годами. Тогда-то индейцы единственный раз в жизни держали в руках настоящие деньги. Обычай требовал вручения женихом невесте звонкой монеты. Перед венчанием туземцу выдавались монеты; он их вручал своей суженой, а после венца деньги вновь возвращались церковнослужителю-иезуиту. Долгое время взаимного согласия молодых не требовалось — венчали всех созревших скопом, разбив их на случайные пары. Ночью раздавался звон колокола, который должен был напоминать супругам об их супружеских обязанностях.
После определенного вечернего часа никто не мог ходить по улице, — за выполнением этого правило строго следили ночные патрули из «лиц, заслуживающих доверия».
Писанных законов в государстве иезуитов не было. В подавляющем большинстве случаев наказания ограничивались епитимьёй (молитва и пост), замечаниями или публичным порицанием. При более серьёзных преступлениях прибегали к наказанию палкой (не более 25 ударов) или тюремному заключению, срок которого не превышал 10 лет, хотя первоначально убийцам назначали и пожизненное. Смертной казни не существовало.
Образование сводилось к усвоению религии, к умению читать и писать на своём родном языке, на котором имелись катехизис и рассказы из жизни святых (письменность для гуарани создали иезуиты). Более способные приобщались к начаткам латинского языка. Европейских языков, литературы и истории, обычаев и законов туземцы не знали.
Положительные и отрицательные стороны такого массового воздействия и воспитания были налицо: нравы, несомненно, становились мягче, поведение скромнее, но лицемерие и ханжество естественно свивали себе здесь прочное гнездо. В редукциях не было ни бедности, ни богатства, ни нищеты, ни роскоши, ни связанных с ними бедствий и несправедливости. Зато на их место явились однообразие и казарменная монотонность жизни.
Один из мадридских ревизоров, присланных в Парагвай, уверял короля, что «поселения достойных отцов являются христианской республикой, где царствует самая возвышенная невинность и, быть может, за целый год не совершается ни одного смертного греха».
Исторические часы «христианнейшей республики» пробили полночь в 60–70-х годах XVIII века, когда Орден Иисуса подвергся папскому запрещению, а иезуиты были изгнаны из Испании и Португалии. Индейцы подняли мятеж, пытаясь защитить своих отцов, но после его подавления стали разбегаться. К концу века Просвещения редукции опустели.
В 1835 году на землях бывшего государства иезуитов проживало пять тысяч гуарани. Теперь там можно увидеть лишь развалины огромных храмов с великолепно выполненными барельефами.