Больше двух лет, то есть почти все время, пока длились розыски картины, «Мона Лиза» не покидала Парижа. Сначала Перуджиа держал её в своей квартире, в шкафу, затем под плитой на кухне, довольствуясь тем, что тщеславно выставлял её открытку на каминной полке. Наконец, он понял, что жить наедине с таким шедевром невозможно и решил продать его. Перед судом он оправдывался тем, что им двигало не столько желание обогащения, сколько намерение свершить возмездие за хищный грабёж Наполеоном произведений искусства в Италии, вернув шедевр Леонардо на родину. Необразованный грабитель не знал, что «Мона Лиза» вовсе не была украдена у итальянцев. После смерти Леонардо да Винчи в 1519 году картина прошла через несколько рук, пока французскому королю Франциску I не удалось купить её за 4000 экю — сумму, эквивалентную девяти миллионам фунтов стерлингов конца ХХ века. Людовик XIV поместил её в Версале. Во времена Французской революции она стала частью публичной коллекции Лувра, хотя при Наполеоне на некоторое время перекочевала в императорские покои в Тюильри.
Похоже, присяжные приняли во внимание патриотический мотив, владевший преступником. Перуджиа был осуждён всего на 12 месяцев тюрьмы. Но уже спустя месяц после вынесения приговора о нем напрочь забыли — в Европе началась Первая мировая война. Выйдя на свободу, он вернулся во Францию и открыл магазин красок в Haute-Savoie.
Ну, а «Мону Лизу» после долгих гастролей по Италии вернули в Лувр, где её в тот же день посетили десятки тысяч людей.
Как известно, нет худа без добра. Именно с этих пор «Мона Лиза», ранее известная только образованным любителям живописи, а теперь, благодаря газетам и издателям художественной продукции, воспроизведённая в миллионах фотографий, открыток и репродукций по всему миру, завоевала невиданную популярность, которая вознесла её едва ли не на первое место по узнаваемости среди картин выдающихся мастеров живописи всех времён и народов.
P. S.
Говорят, что некоторые технические подробности кражи «Моны Лизы» с большой иронией воспроизведены в знаменитой комедии «Как украсть миллион» с Одри Хепберн и Питером О"Тулом.
Но, на мой взгляд, гораздо больше аналогий с этой невероятной и по-своему красивой историей обнаруживает советская кинокомедия «Старики-разбойники». Напомню, что по её сюжету следователь Николай Сергеевич Мячиков (Юрий Никулин) и его друг — инженер Валентин Петрович Воробьёв (Евгений Евстигнеев) организуют «преступление века», раскрыв которое, Мячиков смог бы подняться в глазах начальства и избежать увольнения на пенсию. Предприимчивые пенсионеры похищают из музея картину Рембрандта.
Однако их план терпит полный крах, поскольку никто не замечает пропажи бесценной картины, и её приходится вернуть на место.
Человек в брюхе кита — в общем, жить можно
Библейская история пророка Ионы сегодня читается, как сказка. Напомню вкратце её сюжет.
Пророк Иона — самый древний из еврейских пророков, чьё писание вошло в состав Ветхого Завета. Это реальное историческое лицо. Иона жил, вероятно, на рубеже VIII–IX веков до н. э. Упоминания о нём находим в Четвёртой Книге Царств (14 глава). Родился он недалеко от Назарета — будущей родины Иисуса Христа.
Итак, Господь посылает Иону проповедовать в нечестивую Ниневию. Но Иона не пожелал исполнить волю Божию и попытался увильнуть от возложенного на него свыше поручения. Он садится на корабль, отправляющийся в самый дальний конец тогдашней ойкумены — финикийскую колонию Фарсис (в современной Испании). Господь, желая вразумить Иону, посылает бурю. Гибель грозит кораблю и всем, кто находится на его борту, и тогда Иона просит корабельщиков бросить его за борт. Буря тотчас прекращается. Но Иону проглатывает кит (в еврейском тексте — «большая рыба»).
Иона пробыл во чреве кита три дня и три ночи, молясь Богу и каясь в своём непослушании. Наконец, Господь простил Иону и повелел киту извергнуть пророка на сушу. После этого события Иона всегда беспрекословно исполнял волю Господню. Ну, ещё бы!
В этой истории мы в который раз знакомимся с правилами игры ветхозаветного божества, у которого всегда на руках все козыри, а человеку остаётся лишь слушаться Его волю или вымаливать прощение за её нарушение.
Но потрясает и запоминается не это, а кит, чудовищная рыбина, проглотившая и изблевавшая Иону. Аллегорический смысл его появления (Вавилон поглощает непокорный Израиль) уже давно никого не интересует. А вот тёмный ужас перед тем, «что тебя сожрёт гигантское существо, страх, что тебя проглотят с бульканьем, с чавканьем, с хлюпаньем, что ты канешь вниз в потоке солёной воды и со стайкой анчоусов на закуску; боязнь оказаться ошеломлённым, ослеплённым, задушенным, утопленным…» (Джулиан Барнс. «История мира в 10 1/2 главах») — действует на нас с первобытной силой.
Успокаивает лишь то, что мы не дети и не легковерные иудеи I тысячелетия до н. э. Мы твёрдо знаем, что киты не глотают людей.
Так думали и моряки китобойного судна «Звезда Востока», которые на закате 25 августа 1891 года, вблизи Фолклендских островов, выловили мёртвого кашалота, всплывшего на поверхность в нескольких сотнях ярдов от корабля. Они охотились за ним весь день, и потеряли во время погони двоих товарищей — раненый гарпуном кашалот разнёс в щепки один из двух спущенных на воду вельботов, на котором находилось восемь матросов.
Затащив мёртвую тушу на корабль, моряки принялись за её разделку. Они провели за этим занятием остаток дня и часть ночи. Наутро с помощью талей на палубу вытащили желудок кита. Внутри что-то слабо, судорожно подёргивалось. Думая найти крупную рыбу, возможно акулу, моряки раскроили трофей и увидели одного из двух пропавших товарищей по имени Джеймс Бартли — бесчувственного, с побелевшей кожей на лице и руках, но ещё живого. С момента его исчезновения прошло 16 часов.
Вот что рассказал тридцатипятилетний Иона со «Звезды Востока»:
«Я помню всё очень хорошо с того мига, как выпал из лодки и почувствовал, что ударился ногами во что-то мягкое. Я посмотрел вверх и увидел опускающийся на меня крупноребристый купол, светло-розовый с белым, а в следующий момент почувствовал, что меня тянет вниз, ногами вперёд, и понял, что меня глотает кит. Меня затягивало всё глубже и глубже; со всех сторон меня окружали и сжимали живые стены, но они не причиняли мне боли и легко подавались при малейшем моём движении, как будто сделанные из каучука. Вдруг я обнаружил, что нахожусь в мешке намного больше моего тела, но совершенно тёмном. Я пошарил вокруг и наткнулся на нескольких рыб — среди них, кажется, были и живые, потому что они трепыхались у меня в руках и ускользали обратно под ноги. Скоро у меня страшно заболела голова; дышать становилось всё трудней и трудней. В то же время я сильно страдал от жары, которая прямо-таки палила меня и быстро росла. Мои глаза превратились в горящие угли, и я ни секунды не сомневался, что обречён погибнуть в брюхе кита. Я едва терпел эти муки, и в то же время меня угнетала мёртвая тишина моей жуткой тюрьмы. Я пытался встать, пошевелить руками и ногами, крикнуть. Я не мог даже шелохнуться, но голова моя была удивительно ясной; и с полным сознанием своей ужасной судьбы я наконец лишился чувств».