Проснувшись утром в отвратительном настроение, потому как на вчерашний королевский бал её не пригласили, Элеонора Марамолли решила отыграться на новых слугах, тем самым выплеснув на них бушевавшую внутри нее злобу. Лежа на постели с нежно сиреневым бельем пахнущим розами, она думала с чего бы ей начать, и именно запах ей и подсказал. Она уже не раз говорила, что бы постель обрызгивали лавандовым маслом, но вчера снова горничная все напутала. Элеонора вообще была разочарована в новых слугах. Они вроде проявляли верность, но по факту были такими неумехами, что все приходилось проверять. А это лишняя морока. Она даже пожалела, что разогнала старую прислугу, нужно было всего-то хорошенько выпороть и наказать жалованием, и они бы стали тише ниже травы. Но графиня тогда погорячилась и теперь за это расплачивалась.

Стук в дверь оповестил о приходе камеристки, она каждое утро помогала леди Элеоноре одеваться, причесывала её и сообщала последние новости.

— Войди. — крикнула по-прежнему лежащая в постели хозяйка замка, пока еще старого, но уже скоро достроят новый и она с радостью туда переедет.

— Доброе утро, леди Элеонора! — сделав книксет, поприветствовала хозяйку горничная Бьянка, которую выше упомянутая графиня никак не ожидала увидеть, она ведь ждала камеристку. — Вам письмо от королевского гонца, велено немедля передать.

«Ах вот как, одумался значит, извиняется небось за то что не прислал приглашение». — тут же пронеслась мысль в голове графини.

Горничная подошла к постели с серебряным подносом, на котором лежал конверт, запечатанный королевской сургучовой печатью. Графиня лениво взяла конверт, не торопясь распечатала его и начала читать:

Элеонора тяжело взглотнула, поняв, что в письме не извинения, она вновь чем-то рассердила короля, и столь официальный тон точно не сулит ничего хорошего для нее. Даже экипаж закладывать не нужно, повезут как под конвоем, по-видимому, что бы ни возникало мысли сбежать.

Дармен дал время Энджин, что бы попрощаться с отцом и перенес её на руины первого замка Энерей, он находился недалеко от имений Марамолли, а значит, девушке не придется долго идти, и это самое безопасное место относительно того, что их никто не увидит, в эту глушь практически никто не забредал.

— Тебе пора. — сказал Дармен обнимая девушку, ему не хотелось её отпускать, но и выбора у него не было. Она была сейчас его единственным козырем.

— Я не хочу уходить, мне будет тебя не хватать. — призналась Энджин, которая настолько привыкла к чародею, что он был для нее как воздух.

— А ты не закрывай на ночь окно, обещаю прилетать, как тогда перед твоей свадьбой, помнишь? — напомнил Дармен любимой девушке, как тогда когда она ею еще не была, он черным вороном влетел к ней в комнату.

— Хорошо, я буду тебя ждать. — в ответ пообещала Энджин.

— Договорились. — сказал чародей и поцеловав девушку исчез.

Энджин пошла в сторону графства, ей даже не нужно было играть роль убитой горем графини, у нее на сердце действительно была боль, отчаяние, страх.… Казалось все самые жуткие чувства, и эмоции сейчас поселились у юной графини в голове. Она и сама не заметила, как по щекам потекли слезы, она просто шла вперед и вспоминала все то что произошло с ней за последний год, все путешествия и приключения, а теперь она вновь возвращается в замок Марамолли… одна. Но кое-что все же изменилось, год назад она была маленькой трусливой девочкой, а сейчас сюда шла сильная молодая женщина, которая не могла подвести свой народ. Жители графства со всех сторон высыпали на улицу, прислуга и благородные, все смотрели на Энджин, просто молча стояли и провожали непонимающими, озадаченными и встревоженными взглядами в спину. А девушка продолжала идти вперед к своей цели и плакала, она не собиралась утирать слезы, наоборот думала о самом грустном, чародей велел ей горевать, что ж сейчас она выглядела напрочь разбитой.

Девушка подошла к замку Марамолли и хотела было беспрепятственно войти внутрь, но ворота были заперты, а навстречу ей вышел новый дворецкий:

— Чего тебе нищенка? — спросил он, явно не узнав Энджин или вовсе не зная её, ведь при ней он тут не служил, а горожане не все знали девушку в лицо.

— Я не нищенка. Немедленно открой ворота. — как можно увереннее произнесла Энджин, даже сама подивившись откуда в голосе взялись приказные нотки, особенно в таком состоянии.

— Тут милостыню не подают, иди дальше. — вновь отмахнулся дворецкий.