— Я видел его, но… Волдеморт назвал его Барти Краучем младшим. — Гарри не смог скрыть недоумение в голосе. — Я думал, он умер.

— Если кто‑то другой не умер в Азкабане вместо него, — рубанул Сириус.

Тишина наполнила комнату, и Сириус усмехнулся:

— Шучу я! Кто в здравом уме пойдет на такое?

Гарри недолго думал.

— Я бы пошел, — сонно подтвердил он. — Если бы тебя или Лунатика посадили, я бы занял его место, Полуночник.

— Мне тяжело признавать это, но Гарри в чем‑то прав, — тихо произнес Ремус, смахивая челку Гарри, сползшую ему на глаза. — Любой родитель пойдет на это ради своего ребенка. Ты бы занял место Гарри, Бродяга?

Сириус вздохнул и согласился:

— Да в тот же миг.

Мгновение спустя в комнату ворвалась мадам Помфри и принялась выгонять всех наружу. Гарри протестующе застонал, когда его крестный осторожно положил его обратно на постель и вышел вслед за остальными. Он едва осознавал, что за проверки проводила мадам Помфри, пока его не напоили несколькими зельями. Головная боль значительно спала, и он был уже в состоянии двигать конечностями, но по–прежнему слаб. Удовлетворившись, что сделала все возможное, мадам Помфри позволила взрослым вернуться в комнату.

Сириус и Ремус поспешили к Гарри, а профессора Дамблдор и МакГонагалл остановились в дверях, оглядывая комнату. Мародеры сели с двух сторон кровати. Сириус сразу запустил руку в волосы парня — это, казалось, доставляло удовольствие подростку, — а Ремус принялся проверять, удобно ли лежит подопечный. Казалось кощунственным нарушить эту семейную идиллию, но это было необходимо.

— У тебя найдутся силы ответить на несколько вопросов, Гарри? — спросил профессор Дамблдор.

Сириус оглянулся через плечо на директора школы, будучи готовым дать отпор, но лишь вздохнул и снова посмотрел на Гарри.

— Скажи только одно слово, Сохатик, и мы выставим их отсюда, — тихо произнес он. — Расспросы могут подождать и до утра.

Гарри медленно помотал головой. Он знал, что необходимо покончить с этим сразу — откладывать причин не было.

— Я в порядке, — произнес он, но, похоже, никто из мужчин ему не поверил. — Я только устал… и небольшая боль. Похоже, пара Круциатусов — это мой предел.

Это была плохая шутка, и, судя по резким вздохам присутствующих, ему вовсе не следовало этого говорить.

— Почему бы тебе не начать с самого начала, Гарри, — предложил профессор Дамблдор, входя наконец в комнату. — Любая мелочь, которую ты сможешь вспомнить, пригодится.

Гарри закрыл глаза, вызвал в памяти увиденное и стал рассказывать, но, дойдя до момента, когда Волдеморт применил первый Круциатус, запнулся. Он по–прежнему помнил ту боль. Дрожащим голосом парень продолжил рассказ, не обращая внимания, как время от времени судорожно сжимаются руки опекунов на его запястьях. Едва он закончил, Сириус горячо обнял парня. Гарри в первый момент растерялся, но вскоре расслабился в руках крестного. Силы окончательно покинули его, оставив лишь одно желание: поскорее уснуть.

И сон пришел.