Разговор у нас продолжался недолго, Олег ушел спать, а я еще поразмышлял и продолжил свою писанину. Конечно, в такой обстановке лучше бы этого не делать, но если я буду сочинять разведданные прямо в лагере партизан, это будет странно, так? Достоверность требует действовать именно здесь и сейчас, так что продолжим.

С утра я намеревался отправить Олега в лагерь партизан с бумагами, но передумал. Нужно потерпеть пару дней, а то подозрительно будет. Только ушли, и вдруг бац, такие новости. Нет, потерпим чуток, а там посмотрим. Тем более меня не на разведку послали, дело надо делать.

А Коха, урода конченого, в городе не было. Как и в моей истории, он как будто в прятки играет со смертью. Но она дама не капризная, подождет. Правда, в «прошлый раз» он, гад, умер своей смертью, причем пережил многих из тех, кто его победил!

На второй день мы чуть было не спалились. На этот раз, к моей радости, инициатором был не я. Олежка, когда увидел здесь, в Ровно, главных координаторов зарождающейся ОУН, чуть с катушек не съехал. Все порывался валить тех прямо здесь и сразу. Слава богу, удалось обуздать кое-как. Согласился, но только с условием. Нужно разведать, куда и когда они уедут, и сдать их отряду, пусть те поработают. Мне тоже это понравилось, а то будешь бандеровцами заниматься, упустишь того, за кем послали. Так и порешили. Олег умчался следить за бандеровцовами, а я просиживал штаны в офицерском ресторане. На службе я отметился в первый день, вопросов ко мне у патрулей не возникало, благо «донор» документов был подобран идеально. Опасность была только в знании языка, но я старался, да и не болтал лишнего. Делал вид, что полностью «убит» своим «ранением», полученным на фронте, благо отметок на мне хватало.

Так уж получилось, что я свел «дружбу» с одним водителем из гаража комендатуры. Тот каждый вечер засиживался в одном баре, куда был вход и младшим офицерам вермахта. Этот прыщ им не был, но его пускали, унтером он оказался. Напивался как сволочь каждый день, я с ним познакомился на третий день пребывания в Ровно. С ним уже никто не хотел «гулять», болтун и пьяница, но мне он показался нужным, вот я и старался. Старался не спиться тут, лопал фриц так, словно в последний раз. Хотя если подумать, то, может, так все и выйдет. Кстати, звали его как раз Фридрихом, так что был он вполне настоящим фрицем.

А поведал мне Фридрих Вайзен, что задолбала его такая суета начальства. Постоянные разъезды, хоть и был тот на службе всего по восемь часов в день, или ночь, это как попадало, его сводили с ума. Эх, фриц, ты, блин, словно не на войне, а на работу ходишь, еще и жалуешься.

– Понимаешь, Адам, господин гауляйтер может дважды за сутки в Кенигсберг съездить. На самолете редко когда, в основном машиной. А мне каково? Ему-то не нужно всю дорогу всматриваться в дорогу и кусты возле нее. Спит себе, а ты моргнуть боишься.

– О чем ты, Фридрих? – делал я удивленные глаза и внимательно слушал ответы.

– Так о бандитах! Их тут знаешь сколько… – фриц охлопал себя по карманам и разочарованно взглянул на меня. – Адам, будь другом, угости сигаретой… Кажется, я снова свои потерял.

– Держи, у меня еще пока есть, но скоро перейду на фронтовые, – пока у меня были трофейные сигареты, хорошего качества. На фронте солдатам и младшим офицерам выдают хрень, да и то по семь-восемь сигарет на день.

– Плохой ты интендант, Адам, – махнул рукой фриц. – У тебя, и нет берлинских сигарет? – и сука хитро так прищурился, словно и не пьяный.

– Говорю же, Фридрих, кончаются. Я ж в Берлине давно не был. Вот если бы вырваться в Кенигсберг хотя бы, там бы я нашел.

– А в чем вопрос?

– Так нужно обоснование иметь, просто так не поедешь ведь? Приказ, или разрешение…

– А тут у тебя что?

– Тут я контролирую поставки на фронт. – Это и правда было так, я даже ходил по утрам на вокзал и подписывал какие-то бланки. Мне даже не приходилось осматривать вагоны, вот тебе и хваленый немецкий порядок. Видимо, тоже воруют, не меньше наших интендантов.