«МГ», – машинально отметил я и лег в снег. Ползти было тяжело, да еще я боялся засветиться, форма-то немецкая, ее на снегу видно издалека. Прополз метров сто, когда передо мной открылась картина. Впереди местность сильно понижалась, а на противоположном холме был какой-то населенный пункт. Вот блин, это ж сколько мы по лесам протопали, что к людям вышли? Не было сомнений, что происходит. Наши бьются с опорным пунктом немцев. Причем, вот же гадство, я вышел на позиции фрицев. Отчетливо различал два расчета минометчиков, а на вершине – два пулеметных гнезда. О, надо попробовать помочь нашим, вроде немчуры здесь немного. Отполз назад и, встав, припустил за Валеркой. Все же вдвоем мы больше настреляем.

Вернулись вместе через полчаса, наверное. Фрицы так и отстреливались, наши вперед не лезли. Позиционка во всей красе.

– Смотри вокруг, когда немцы повернут к нам, начнешь отсекать, ясно?

– Ясно! – подтвердил Веревкин, готовя автомат. – Там наши, да?

– Конечно, причем из-за этих пулеметов на холме им ни туда, ни сюда не пройти. Начали!

Первыми я решил грохнуть именно минометчиков, так как они банально ближе к нам, следовательно, в какофонии стрельбы пулеметчики не услышат мои выстрелы. Так и вышло. Хорошо, что расчеты минометов были всего из трех солдат каждый. Пришлось крикнуть Валерке, чтобы добил двоих, а то я промахнулся. Пока боец пытался положить из автомата оставшихся минометчиков, я приступил к уничтожению пулеметов. С этими вышло гораздо сложнее, но помогли наши бойцы с той стороны холма. Я смог снять лишь одного пулеметчика, как немцы сообразили, что здесь что-то не то, и развернулись. Один расчет сразу срисовал нас с Валеркой, а второй продолжил стегать атакующих красноармейцев. Пришлось туго, благо удалось быстро перезарядить винтовку и, меняя позицию, тремя выстрелами все же положить расчет. Вот тогда и второй захлебнулся, его заглушили наши бойцы. С криками «ура» – вот на фига еще – на холм поднялись бойцы Красной Армии, и началась свалка. И с той и с другой стороны стрельба шла в упор. Мы вообще не могли помочь нашим, так как боялись подстрелить своих. До рукопашной все же не дошло, наши смогли уработать фрицев. В принципе, в этом и наша с Валеркой заслуга. Командир подразделения Красной Армии быстро сообразил, что ему кто-то помог, поэтому, когда перестали стрелять, он закричал:

– Мужики, кто тут есть, выходите, фрицы дохлые! – Мы и так это видели, до нас всего метров сто пятьдесят от бойцов было. Я спокойно поднялся, а вот Валера аж подпрыгивал от нетерпения.

Встретившись в низине, мы с командиром этого отряда крепко обнялись по-мужски и похлопали друг друга по спине.

– Ну, здорово, дружище! Кто такие? – начал первым этот командир.

– Из плена бежим, из-под Вязьмы, – ответил я, наблюдая реакцию. Она мне понравилась.

– Молодцы, что смогли уйти, только как вы сюда-то попали?

– А где мы вообще?

– До Вязьмы почти сто километров на север, вы что же, пехом шли?

– Да, по лесам пробирались.

– Ладно, жрать хотите, ребята?

– Конечно, недавно последние запасы прикончили, а в плену кормили так, что теперь, наверное, всю жизнь буду хотеть есть.

– Я лейтенант Светлов, четвертый десантный корпус…

– Иди ты! Я видел карту перед заданием, вы же под Москвой были!

– Были. Ты когда в плен попал? Да, и представься, наконец…

– Извините, товарищ лейтенант. Старший сержант Морозов, разведывательно-диверсионный отряд ОМСБОН НКВД. – Глаза у десантника расширились.