Пола – арестовали. После истории с уличными бандитами его принял отдел собственной безопасности. И две недели допрашивали, держа в одиночной камере.

Но что он мог знать? Что он мог им ещё ответить? Что уже писал множество докладов, что «Империум» – мираж? Что это мыльный пузырь? Разве об этом не докладывал м-р Хардман? Но все были загипнотизированы дивидендами с ценных бумаг «Империума», не желая видеть, что дивиденды эти – оплачиваются из долей новых вкладчиков. А средства – исчезали. Разве м-р Хардман не предупреждал, что Медведь – коммунист-сталинец? Разве это не понятно по его отношению к деньгам и собственности? И что его бегство из России – какая-то непонятная русская игра спецслужб Сталина? Что и подтвердилось хозяйским расположением Тихоокеанского флота СССР на архипелаге Медведя. Разве м-р Хардман не указывал на то, что якобы мёртвого, аж с 1942 года, Кузьмина не лишили гражданства, не лишили наград, с Кузьмина никто так и не снял звание генерала егерей? А егеря – спецвойска МГБ. Получается, что Медведь как был, так и остался – четырёхзвез-дочным генералом МГБ. Банкиры собственноручно отдали свои кошельки МГБ, а теперь ищут виноватых.

И вот Пол стоит на улице перед зданием своего бывшего офиса, перед урной, куда он высыпал содержимое своего рабочего стола. Его не смогли «закрыть», но и простить его не смогли. Пол улыбался. Он оказался один, без работы и без средств к существованию, в самый разгар кризиса, но он – улыбался.

Он – русский! И теперь он этого не стеснялся. Чем хуже дела у русского, чем безнадёжнее ситуация, чем больше вероятность смерти – тем шире улыбка. Тем громче смех.

Пол выбил из пачки последнюю сигарету, прикурил, бросил смятую пачку в урну и пошёл прогулочной походкой – руки в карманах штанов, в ту сторону города, где стоял дом деда. Теперь – его дом. Опустевший. И осиротевший. Пол насвистывал русскую песенку про зайцев: «А нам – всё равно!» Денег на такси не было.

Денег вообще не было. Об этом Пол и сообщил группе бандитов, что окружили его. Сказал – широко улыбаясь, закипая от ярости.

– А ты что такой счастливый? – спросили его.

– Жизнь прекрасна, парни! – ответил им Пол и рассмеялся.

– Гони часы и ботинки!

Смех Пола резко оборвался. Он не верил своим глазам!

– Прекрасный день, чтобы умереть, вы не находите? – раздался вдруг голос.

Все обернулись. Стоящий напротив человек тоже ослепительно улыбался во все тридцать два зуба. Франт, одетый в модный светлый прогулочный костюм и туфли, в шляпе как с витрины магазина одежды. И как манекен – стройный, спортивный, оттого костюм сидел как влитой.

– Ты кто такой? Вали подальше! – взвизгнул один из гангстеров, махая перед лицом улыбчивого парня раскладным ножом-бабочкой.

Парень, проигнорировав это высказывание, обратился к Полу:

– Паша, помочь?

– С чем? Тут одному на ползуба.

И Пол стал бить бандитов – с неожиданной даже для себя жестокостью. Почему он так разозлился? Не только потому, что повторилась история с его бабушкой, также ставшей жертвой уличных гангстеров. Потому что понял, что гангстеры эти не случайно оказались у него на пути. Этот район города не их территория. Тут хозяйничает другая банда. Пол понял, что руками этих уличных преступников бывшие коллеги загоняют Пола «под асфальт». Подбили уличную банду. Предположительный маршрут Пола высчитать ничего не стоит – из квартиры его выгнали за неуплату, идти ему некуда, кроме как в дом деда. Так и этот русский его нашёл.

Всё кончилось очень быстро. Достаточно было вырубить главаря и двоих его подручных, как остальные побежали, бросая бейсбольные биты, ножи и водопроводную фурнитуру. Огнестрельное оружие было только у главаря. Короткоствольный револьвер.

– Согласись, Паша, нет ничего лучше хорошей драки, – сказал Маугли, пожимая руку Пола.