Сидя на кровати Зина, я пишу записку с объяснением, зачем мне понадобился его прибор, и с признанием в любви к нему. Надеюсь, это не прощание навечно, но уверена, что проститься с ним лично уже не получится.
Теперь, когда все собрано, меня охватывает паника. Завтра я расстанусь со всем тем, что знаю, и окажусь лицом к лицу с неведомым и потенциально опасным. Больше всего мне сейчас хочется залезть в постель и укрыться с головой. Вместо этого я затягиваю и застегиваю рюкзак, закидываю его на спину и возвращаюсь к родным, надеясь насладиться последними часами в их обществе.
Глава 4
Мои братья еще спят у себя в комнате, когда отец будит меня. Я спала урывками и совершенно не выспалась. Я натягиваю коричневые рейтузы, надеваю легкую блузку с короткими рукавами и ботинки, хватаю рюкзак. Мама дает мне выпить стакан молока. Глаза у нее красные, но она больше не плачет, а говорит, что гордится мной. Я заставляю себя не повиснуть на ней при прощании. Мне стыдно за все те моменты, когда я злилась на нее за то, что она не одобряла мое стремление попасть в Университет. Теперь я понимаю, почему она так опасалась моего успеха. Но поздно что-либо менять.
Борясь со слезами, я выпиваю молоко, беру приготовленное мамой яблоко и обещаю написать, как только попаду в город. Отец ждет в дверях. Напоследок я обнимаю маму и выхожу в сырое утро. Еще не рассвело. Мы идем по той же тропе, что накануне. Только через милю отец нарушает молчание.
– Ты хоть немного отдохнула?
– Чуть-чуть. – Не знаю, можно ли назвать отдыхом просмотр тревожных сновидений.
– Скорее всего, Флинт прав: сны – это всего лишь сны.
– Надеюсь, да.
– Я тоже. – Мы поднимаемся на холм рука в руке. – Ты умница. И сильная. Верю, ты успешно сдашь любой экзамен. Главное, не позволяй другим кандидатам оказывать на тебя психологическое давление. Некоторые ребята из нашей колонии были мастера по этой части. Шли на что угодно, лишь бы оказаться первыми.
– Например? – интересуюсь я. В моем классе многие сидели над уроками ночами. Со мной самой такое тоже не раз бывало.
– В моем классе парочка девчонок не брезговали применять яд.
Я споткнулась:
– Яд?
– Не смертельную дозу, а просто чтобы человека мутило на контрольной. В выпускном классе я старался есть только то, что сам приносил из дому.
– Их наказали?
Папа грустно улыбается:
– Они были достаточно умны, чтобы не попадаться. А если бы их и поймали на месте преступления, то, скорее всего, они отделались бы устным порицанием. Трудно наказывать детей за старание спасти семью от бедности.
Следующие несколько миль мы преодолеваем молча: я обдумываю, что вытекает из отцовских слов. Я согласна, что доказательства реальности его снов отсутствуют. Но это… Не могу представить, чтобы хоть кто-то в школе колонии Пять Озер подверг опасности здоровье соученика ради лучшей оценки! Богатых среди нас нет, но голодающих я тоже не знаю. С голодом уже покончено. Если какому-то семейству в Пяти Озерах приходится туго, остальные считают своим долгом оказывать ему помощь. Мир, где можно пойти на отравление соперника ради того, чтобы прокормить семью, для меня немыслим.
Когда мы приближаемся к городской окраине, в небе уже сияют розовые и алые сполохи. Папа обнимает меня за плечи и прижимает к себе.