Мыши тоже захаживали к нам и приходилось что-то против них делать. Одна даже пробовала жить под этой самой хлебницей, и я своими глазами видела как она пыталась утащить туда хлеб прямо из под руки, когда я ела. Поэтому всё по возможности лежало в холодильнике.
Туча комаров обозначала присутствие в подвале рабочей теплотрассы. Мы отбивались как могли. Серёга по ночам ловил их при помощи пылесоса. Это немного помогало. Были интересно смотреть, как он за ними гоняется. У меня кожа, в отличие от него, менее восприимчивая и я отношусь к ним более спокойно. А на его белом теле все укусы горели. Но если взять для объективности мою руку и его, и посчитать укусы, то будет примерно одинаково.
Вскоре Серёгу послали в командировку на завод КАМАЗ в Набережные Челны, который уже перестал быть городом Брежнев. На заводе находилась ещё одна удалённая рота их Управления и офицеров периодически туда засылали. На этом заводе работали их солдаты.
Мне жёны других офицеров хвастались своими удивительными сковородками оттуда. Я Сереге восемь раз напомнила и он мне тоже привез это чудо техники. Не знаю из какого именно металла она сделана, Серёга тоже не знал, но к ней никогда ничего не пригорало. Ручку сами приделали деревянную. Однажды я её подзабыла на печке, ручка обуглилась, а со сковородкой ничего не сделалось. Цептер отдыхает.
Однажды Серёга сказал, что в совхозе неподалеку можно пособирать клубнику на выходных на каких-то условиях. Мне захотелось и мы поучаствовали в этом мероприятии. По итогам у меня пару мышц на ноге просто закаменели от непривычки. Я понятия не имела как собирают клубнику. Дачи у нашей семьи никогда не было, моя мать строго следила за тем, чтоб она не появилась. Когда отец что-то подобное предлагал, то она с остановившимся взглядом ледяным голосом спрашивала: «И кто там работать будет?» Так вот, мышцы у меня болели не меньше недели, я даже по этому случаю купила спортивную мазь – растирку. Больше идеи проехаться за клубникой у меня не возникало никогда в жизни. Через неделю Серёга мне просто принес вожделенное ведро клубники, которое выменял у сторожей на самогон. Это был очередной наглядный урок для меня – как надо действовать, чтоб по адекватным усилиям получить нужный результат.
Я ела эту клубнику и ела, в первый раз в жизни без ограничений, только я и ведро. Началась крапивница, я её заедала сильными анти-аллергенными таблетками и ела дальше. Мысли сварить варенье или заморозить ягоды у меня почему-то не появлялось. По варенью – отсутствовал сахара. В 1989 году в Подмосковье уже начали вводить талоны. В итоге клубника у меня не пропала, и чистого не разведенного сока я напилась на всю оставшуюся жизнь.
В Ступино нас застали волшебные телевизионные сеансы оздоровления Чумака и Кашпировского. Серёга включал на них телевизор, ложился на диван и вырубался в глубокий сон. Я засыпала с той же скоростью. Не знаю лечение от чего загадывал себе Серёга, и куда применял "заряженную" воду, но однажды он обнаружил, что у него за ухом исчезла то ли бородавка, то ли гигантских размеров родинка. Так что в чем-то помогло. Надо верить что тебе поможет даже то, во что ты не веришь.
Когда мы после Загорска перебрались в Ступино, то мне уже по своей линии перевестись не удалось – не было вакансий. И новый комбат нашел мне по знакомству работу в районном Сбербанке. Мне было уже вообще всё равно где работать, потому что с окончания института прошло всего три года, а я уже в четырех местах поработала и привыкла, что работа и коллектив меняются и страшного в этом ровно ничего.
В Сбербанке мне предложили на выбор в какой отдел идти, я понятия не имела в чём их разница. Пальцем ткнула в отдел последующего контроля. Тут я влипла по полной. Такого дурного места просто на свете больше не сыщешь. Суть работы заключалась в том, что в этот отдел свозились ордера о выдаче и приеме денег из всех сберкасс района. и их надо распихивать в сундуки по соответствующим местам, попутно проверяя соответствие подписей и изменений остатков. В конце года надо проверить и начислить проценты по вкладам. Всё. В случае каких-то сомнений ордерочек надо было ставить боком и втыкать закладочку, это на языке сотрудников называлось «поставить на дыбочки».
Из всех работ для финансистов самой скучной и задолбательской является банковская. То, что сводят везде один раз в месяц, в банке происходит ежедневно по закрытии операционного дня. О занудности банковской работы нам ещё в институте лектор рассказывала о своём опыте – в юности сподобилась немного там потрудиться, и у неё осталось впечатление на всю жизнь. И я её мнение полностью разделяю.
В банке интересно работать, наверное, только руководителем. Наша управляющая была «десантирована» с партийной работы и потихоньку раздавала кредиты хорошим людям. Чувствовала она себя прекрасно, почти царицей. И это ещё времена кооперации только начинались. Ведь как замечательно раздавать чужие деньги своим друзьям под необременительные проценты. Для этого совершенно не обязательно иметь глубокое специальное кредитно – финансовое образование.
Однажды произошел прикол с выдачей денег. Кассиры вечером обнаружили у себя большой излишек – несколько тысяч. Стали разбираться: в этот день одна молодая семейная пара закрывала счет. Из банка им позвонили и вежливо спросили всё ли в порядке. Молодожены ответили да – всё в порядке. Больше подумать было не на кого.
Эти деньги теперь надо по акту оприходовать, но заведующая их просто решила отложить. И только через добрую неделю прибежали все взмыленные перепуганные эти самые молодожёны, что им недодали несколько тысяч. Они наконец достали свой конверт и пересчитали деньги. Недостачу им отдали, но очень на них полюбовались.
Кстати кассиры на излишек реагируют не на много более положительно, чем на недостачу. Это так же очень сильно бьет по нервам. Я никогда не соглашалась даже на день замещать кассира на всех своих работах, просто категорически отказывалась.
У всех сотрудников банка повальное хобби –собирать монеты. Как только выходила новая монета, то все сотрудники дружно растаскивали их по коллекциям. И я нагребла себе. А когда кончились деньги пошла в магазин и заплатила такими. Кассир была в восторге и не думаю чтоб она их кому-то на сдачу отдала.
На перерыв мы всем отделом релаксировали чаем, в который добавляли кусочки яблок и мяту, и неспешными разговорами обсуждали жизнь: у некоторых мужья тоже военные. К одной прекрасно выглядящей сотруднице зашёл однажды такой муж, мы посмотрели на него и спросили на сколько лет он старше её. Она светло заулыбалась и разъяснила, что он на пять лет младше. Был шок. Мы думали что он лет на десять старше. Вот что мужику надо делать чтоб так износить свою внешность? Она рассказала, что он замечательнейший отец и муж, очень заботливый и хозяйственный.
Работала была близко от дома и иногда я ходила домой на обед, скорее чтоб просто пройтись. И готовила каждый день на каком-то автомате. Очевидно мне просто это нравилось. Я этого не замечала и не задумывалась, что остальные делают по другому. Об этом мне сказала соседка Лена – когда к ней приезжала свекровь, то похвалила меня как образцовую хозяйку: "Всегда всё свеженькое". Я честно офигела, оказывается – я такая положительная.
Свекровь у Лены была абсолютно замечательная очень пожилая женщина, ветеран войны. Её сын – Серёжа был поздним ребёнком, он 1962 года рождения. Когда Лена ещё в Донецке рожала своего первенца, то ей занесли заражение крови и определили, что ничего сделать не могут. Температура зашкаливала, а врачи её просто бросили. Ей в палату даже не носили еду. Она рассказывала, что есть-то всё равно хотелось, и слышно что гремят по коридору обедом, и она из последних сил по стенке ползла в столовую, а медсестры ей в спину шептались: «Как жалко, такая молодая». И это при том, что и она, и свекровь её были их коллегами –медсёстрами. Тут свекровь взяла дело в свои руки, невестку забрали из этого доброго роддома в ту больницу, где работала сама свекровь и вылечили. Лена резюмировала, что свекровь не могла вынести мысль, что её внучек останется без мамы, а сынок – одиноким папой.
Мы на кухне очень мирно уживались. И рассказы о коммунальных боях явно не о нас. Возможно за счет хорошего характера моего и Лены. Но в отличие от меня она окружающий мир видела. Например, она обратила моё внимание на грохот кастрюльных крышек на кухне в наше отсутствие, когда там была только молодая доктор. Меня грохот кастрюльных крышек из кухни не удивлял – это же кухня. Но зайдя туда после Леныного замечания, я увидела, что действительно на столах стоят только две кастрюли с борщом: моя и Лены. Вот чем грохотала добрый врач? Лена изрекла: «И вот пожалуйста вам – высшее образование».
Ещё интересно было разглядывать оливье на праздник. У Лены было очень мелко нарезано, моё по среднему и очень крупными кусками у врачей.