— Ваня, но послушай, хорошо, я не буду общаться с тем, кто употребляет, но с нормальными ребятами то можно?

— Нормальные ребята? — чуть ли не прорычал Хеттский, сжимая рукой локоть друга. — Да клянусь тебе чем хочешь, пройдет месяц, и они все дружно почтут память Ника с Егором, ты сам понимаешь, как. Ты обещаешь, что порвешь все связи с этой компашкой? — Саша молчал. — Касаткин, я тебе из жизни такой ад сделаю. Я же это умею. Молчишь? Дело твое. — Ваня сильно ударил по скуле худенького Саши, тот с грохотом полетел на пол.

Хеттский пнул его ногой в плечо, а Касаткин прекрасно понимал — отпора дать не может. Если Ваня хотел чего-то, он это получал любыми способами. Ваня опустился на колени рядом и кулаком толкнул челюсть друга, из уголка рта вышла тоненькая струйка крови, перед глазами полетели искры. Саша попытался сесть, но руки Хеттского держали крепко, продолжая при этом проверять на прочность тонкое тело, хрустящее от любого, даже самого маленького удара. Саша мычал что-то себе под нос, поднимая запуганные глаза на товарища, который постоянно менял положение и перекидывал друга по полу, подбирая место, откуда можно побольнее ударить.

— Ваня, Ванечка, пожалуйста, остановись! Я перестану, даже не посмотрю на них, ты только остановись, мне больно, Ванечка.

Хеттский остановился и усмехнулся нахальной, полной гордыни и жестокости ухмылкой, глаза блеснули острием ножа…

Есенин носился по залу уже двадцать минут, дважды застревал под креслом, откуда это прекрасное солнце доставал смеющийся Коровьев, трепал по голове и ходил сам гордиться своим местом работы. С Чеховым все также стояла полная тишина, хотя, врать не буду, Женя постоянно говорил, мол:

— Так и будешь молчать? Вот давай, отстаивай позицию!

Но Ваня лишь снисходительно улыбался, продолжая молчать.

— Парни, мы потеряли Булгакова.

Со сцены спрыгнул Базаров в изумрудной рубашке, его красивые вьющиеся волосы падали на лоб, а карие глаза казались янтарными.

— Чего? Вы же вместе ходили. Ты как умудрился его упустить? — взволнованно потер руки Адам.

— Коровьев, Сашка — ребенок. Убежал куда-нибудь и заблудился. — Есенин с разбега залез на сцену. — Чего стоите? Идем искать.

Чехов присвистнул и в традициях их прежней дружбы поднялся следом, остальные последовали его совету. Базаров рассказывал, что отошел в соседнюю гримерку посмотреть, не испачкалась ли в штукатурке рубашка, вернулся — Саши нет. И главное, буквально метр на метр все, а у Булгакова получилось куда-то сбежать. Коровьев направил Чехова и Есенина в левый карман проверять там, но Женя запротестовал и пошел в правый. Базаров с Коровьевым пошли осматривать центральный проход за кулисами, может, умудрился там застрять где-нибудь. Но ничего. В крохотной комнатушке, где оказался Женя, не было ничего, кроме вешалок с костюмами, двух столов и зеркала. На всякий случайЧехов поползал среди мешков с одеждой Чацкого, Буратино и военного офицера, но там Саши не оказалось, под столом тоже. Ваня же очутился в, видимо, центре макияжа и причесок, где нет ничего, кроме шкафа, огромного зеркала и разных косметических средств. Есенин просыпал на себя пудру, несколько минут отряхивался, понял, что это бессмысленно, и взял первую попавшуюся салфетку, но та была вся в помаде и туши, так что на фиолетовых штанах парня теперь красовалось пятно всевозможных цветов. Благо, Ваня нашел раковину и отмыл эту картину в духе кубизма. Из шкафа ему на голову выпал фен, Есенин отскочил в сторону и решил пойти назад. Коровьев с Базаровым порыскали среди складок кулис, но ничего не нашли, что неудивительно.

— Парни! — крикнул Чехов, который стал изучать уже вторую гримерку своего кармана, где как раз и сидели Витя с Сашей до пропажи второго. — Я нашел дверь. Может, он туда убежал?

Все остальные тут же оказались около него, расталкивая друг друга, чтобы посмотреть, что же Женя там обнаружил.

— Я проверил, она открывается. Адам, а что там? — Коровьев пожал плечами, Чехов кивнул. — Хорошо.

Он толкнул дверь, и перед глазами парней появился спуск в слабо освещенный подвал — стены желтые, пахнет то ли краской, то ли сыростью, а вдалеке так вообще полная темнота. Ваня побежал первым, скача ногами по ступенькам.

— Вы что застыли?

— Так начинаются все ужастики.

— Ваня… только не оборачивайся… — вдруг прервал спокойную речь Базаров, Есенина объял страх и мурашки понеслись по всему телу. — Беги сюда, быстрее! Оно уже рядом! — крикнул он, Ваня кинулся к друзьям, спотыкаясь и, лишь оказавшись с ними, оглянулся.