— Но как же…

— Да вот так. Мне нужны факты, подтверждающие, что деньги хранились в этой квартире. Может быть она их тратила, а может быть они лежат на сберегательной книжке. А может быть она их подарила, к примеру, вашей сестре.

— Этого быть не может, Катя бы мне сказала…да и вообще, как это, и квартира племяннику и деньги Катьке, а я каждую неделю… — и Черных Елена Николаевна сорвалась, разразившись рыданиями.

— Тихо, тихо, вот выпейте водички — я приобнял дочь покойной за плечи, сунув ей в руки стакан с холодной водой из-под крана: — Я понимаю, что у вас горе, но в данных обстоятельствах я у вас заявление о пропаже денег принять не могу. Понимаете?

Женщина, стуча по стеклу зубами, неуверенно кивнула.

— Давайте, вы маму похороните, с сестрой и другими родственниками переговорите, узнаете, может кто видел деньги, может быть кто-то что-то знает. А потом с сестрой ко мне приходите, если деньги не найдутся. Вот мой телефон, как готовы будете, позвоните и приходите. Договорились?

Женщина, не поднимая красного зареванного лица от стакана, неуверенно кивнула.

— Ну тогда до свидания. — я собирался уже уходить из квартиры с этими тяжелыми запахами и шорохами, с трупом, прикрытым старым покрывалом, что лежал на диване, в ожидании «труповозки», но в последний момент остановился.

— Елена Николаевна, а где ваша мама могла еще, кроме шкафа, прятать деньги? Вот в первую очередь вы бы какое место назвали?

Женщина задумалась на мгновение:

— Полка за трубой унитаза и в кровати.

— Пойдемте, сейчас посмотрим, пока я не ушел. Может быть они там и лежат.

На полке, за длинной трубой от бачка унитаза, в нише были прибиты несколько полочек. Елена Николаевна с надеждой схватила какую-то фанерную коробку, отодвинула в сторону крышку и с разочарованием показала мне содержимое — кроме старых гвоздей, обрывков лески и кульков из обрывков газеты, судя по надписям, с семенами, в коробке ничего ценного не было.

— Где вы еще говорите? По кроватью.

Низкая кровать из нескольких кусков деревоплиты, темно— коричневого цвета располагалась в дальней комнате. Я откинул в сторону покрывало с пододеяльником, под которыми обнаружилась мятая простынь с застарелым запахом мочи. Дочь покойницы покраснела и стала собирать несвежее белье. На матрасе или в матрасе богатств тоже не обнаружилось. Я кряхтя опустился на четвереньки и лег лицом на пол — под кроватью, среди клочков пыли одиноко лежала красная «десятка». Я вытянул руку как можно дальше и с трудом дотянувшись, вытянул купюру и протянул наследнице. Мне очень не понравилось, что от бумажки с портретом вождя сильно пахнуло мочой.

В понедельник я прибыл на службу в скверном настроении. Мало того, что отца пришлось изображать с обеда до вечера субботы, но и в воскресенье Алла выдернула меня с самого утра сидеть с дочерью, ссылаясь на важные переговоры и хорошие бонусы. В результате, вечером, мне пришлось разгружать тяжелые ящики с говяжьей тушенкой, очевидно, приобретенные с какого-то склада мобилизационного резерва, так как банок такого размера я в продаже не встречал. Больше всего меня разозлил шофер «УАЗика» — буханки, что привез это добро к арендованному гаражу. Очевидно, что он, как и я, торопился домой, но это не дает ему право покрикивать на меня, пуская густые клубы дыма из теплой кабины. Я, с трудом сдерживаясь от дикого желания «застроить» наглеца, как заведенный носился между салоном автомобиля и воротами гаража — для скандала было не то место и, не то время.

И теперь, когда я, с болезненно ноющей спиной, наконец нашел позу, в которой могу сидеть на неудобном стуле, шеф решил окончательно испортить мне настроение, сообщив, что чтобы сравняться с результатами по итогам работы прошлого года, моей линии необходимо раскрыть две кражи и один квартирный разбой за оставшиеся до Нового года дни, а в противном случае ни премий, ни отпусков в теплые месяцы ни я, ни мои подчиненные не получат. А в довершении свалившихся на мою голову огорчений, на стульчиках у моего кабинета меня ждала гражданка Черных Е. Н. и еще одна женщина, удивительно похожая на Елену Николаевну. Положа руку на сердце, давая Черных бумажку с моим телефоном, я на девяносто процентов был уверен, что мы с ней больше не встретимся. Обычно, участники таких мутных историй, после того, как первый запал схлынет, в милиции не появлялись, решая свои проблемы кулуарно, по-семейному. Но в этот раз что-то пошло не так.

— Здравствуйте. Вы ко мне? — я не терял надежду, что дамы ошиблись дверью.

— Здравствуйте, вы меня не помните? — Черных сделала удивленно-круглые глаза, очевидно считая, что других потерпевших и других преступлений в окружающем мире не случается, и я все эти дни провел с думами о ней.

— Я вас помню, ваша фамилия Черных. Если вы ко мне, то проходите.