Под ослепительный свет прожекторов шагнули двое бойцов лет двадцати. Оба крепкие, видно, что тренированные. Обритый налысо накачанный мулат — весь в шрамах, которые на темной коже были особенно заметны, — вскинул руку с ножом, приветствуя зал. Трибуны зашумели. Его соперник-европеец был повыше, но выглядел не столь впечатляюще, а едва загорелая кожа и аккуратная стрижка сразу выдавали в нём жителя белого сектора. Парень перед зрителями не красовался, стоял, безучастно опустив руку с ножом.

Темноволосая ринг-герл тем временем обошла арену по кругу и остановилась. Покрутила табличкой направо-налево, поулыбалась в зал. Ее напарница, наоборот, зазывно крутанула бедрами и энергично замахала руками, призывая трибуны не стесняться. Вот кто-то сверху заорал: «Убей!!!» Его тут же с азартом поддержали на соседних трибунах, и зал взорвался скандированием:

— У-бей! У-бей! У-бей!!!

Девчонка продолжала дирижировать зрителями, мулат на ринге начал приплясывать, в нетерпении полосуя воздух клинком, а вот европеец выглядел по-прежнему безразличным, только сделал шаг вперёд.

— У-бей! У-бей! У-бей!!! — заходились трибуны, и многоголосый гомон сливался в единый рев.

Они орали и орали, девка всё махала руками, казалось, воздух над ареной начинает дрожать от напряжения.

— БОЙ! — завизжала вдруг та, что держала табличку.

Завизжала, сука, нарочно, когда зал особенно бушевал.

Зрители взвыли, а мулат ринулся на противника.

— Убей!!! — вопль с трибун грохотал над ареной в бешеном всё ускоряющемся ритме. — Убей!!! Убей!!! УБЕЙ!!!

Европеец не изменился в лице. Шаг вперед-влево. Перехват-отвод вооруженной руки. Удар снизу вверх в правое подреберье. Доуход с линии атаки. И финалом подсечка. Мулат грохнулся лицом вниз, к ногам противника. Из-под тела по белому настилу арены медленно поползла лужа тёмной крови.

Всё завершилось настолько быстро, что зал, поначалу ревевший от предвкушения, смолк. На несколько секунд стало совсем тихо, а потом дальние ряды недовольно загудели. Светловолосый боец в ответ на это лишь равнодушно вскинул руку с ножом. Он не красовался, только обозначил, что схватка завершена, после чего развернулся и направился к выходу.

Сквозь недовольный ропот зрителей отчетливо донеслись слова, брошенные с ближних к рингу мест.

— Опять рейдерский высерок. Ни красоты, ни зрелища! — и крепкий мужик в чёрном пиджаке пренебрежительно плюнул в победителя.

Тот на миг замер, а потом стремительно развернулся, перехватывая нож.

Секунда — и ценитель красивых зрелищ начал заваливаться с клинком в шее, а его убийца, перемахнув через металлическое ограждение, сдернул с пояса обидчика пистолет и навёл ствол на корешей убитого.

— Претензии есть?

У мужиков вытянулись физиономии. Тот, что сидел ближе, неловко дернулся.

Два выстрела прогрохотали один за другим.

— Молчание — знак согласия, — резюмировал убийца, бросая ствол рядом с трупами.