Квадрокоптер мы пустили метрах в пяти надо мной, учитывая, что его яркий прожектор очень помогал не только видеть, что впереди, но и хоть немного различать почву под ногами. Кто шел подальше, включил фонарики на смартфонах. Особых проблем с неровностями не было, пол был укатан, как потолок, и стены туннеля, но иногда попадались упавшие с потолка глыбы земли или глины. Учитывая, что снова может что-нибудь сверху упасть, нам бы очень пригодились сейчас какие-нибудь строительные каски, но чего не было, того не было. Приходилось утешаться мыслью, что, если кого все же сильно огреет упавшим сверху куском грунта, то мы используем медкомплекс, чтобы поставить его на ноги.

Шли в полной тишине, мрачная обстановка не располагала к болтовне. Тишину нарушали лишь звуки шагов, да противное чавканье слизи, безуспешно пытающейся засосать кроссовки. Метров через сорок меня позвала Наташка:

— Серый! Обернись! Там, где посветил фонарь коптера, слизь теперь светится!

Обернулся, заслонил глаза ладонями от света коптера. И действительно, слизь на всех поверхностях туннеля, там, где чуть раньше пролетел коптер, слабо светилась.

– Хорошо, идти легче, — ответил я, — запомни – правильно говорить не фонарь, а прожектор!

Наташка фыркнула, и мы продолжили движение. Меня больше всего занимал вопрос — мы сейчас по-прежнему движемся прямо под дорогой, и нас отделяет от поверхности всего сантиметров пятьдесят грунта и асфальта, или туннель пошел вниз? Понять такие моменты в замкнутом пространстве очень сложно. Вроде, кажется, что пол ровный, но никаких гарантий, что мы идем вглубь земли, у нас нет. Видел однажды комнату, метра четыре длиной, и казалась она вполне ровной. Так хозяева сказали, что дом строили военные строители, и потолок в одном из углов выше другого на десять сантиметров. А на глаз вообще не было видно, комната как комната. Если и тут также, хотя бы те же десять сантиметров на четыре метра, то за сотню метров можно углубиться на два с половиной метра. А за километр — на двадцать пять метров. Казалось бы, какая разница, если все равно выбраться через поверхность нет возможности, но мозгу такая возможность не нравилась. Полметра от поверхности – еще куда ни шло. Несколько метров — уже пугали.

Я считал каждый шаг, чтобы хоть так ориентироваться по длине туннеля. Раньше я бы включил программу на смартфоне по учету пройдённой дистанции, но теперь не знал, будет ли она работать без Интернета. Так что по старинке будет вернее.

Только начал отсчитывать третью сотню метров, как позади раздался характерный грохот, который ни с чем перепутать было невозможно.

— Вот же эти гориллоиды упертые! – с чувством сказал Петька, — снова кто-то из них в туннель прыгнул!

– Да и хрен с ним, возвращаться ради одной твари не будем, – махнул рукой я, — захочет за нами пойти – подстрелим.

— А чего он, по-твоему, в туннель спрыгнул, ясно, что за нами потащится! — сказал Петька.

— Не волнуйтесь там, если так и будет, мы его возьмем в оборот! -- молодцевато гаркнул Сашка, идущий с родителями сзади.

– И то верно! – ответил я, – почаще только назад светите, чтобы сюрпризов не было. Земля тут мягкая, твари могут почти бесшумно передвигаться. Разве что слизь будет под лапами чавкать.

– Бум! – снова раздалось сзади. А потом еще раз и еще раз.

– Похоже, теперь внизу уже четверо, – сказал Петька, – так, было двое, к ним подходило еще четверо. Получается, наверху еще парочка есть. Эх, прыгнули бы уже все шестеро! Дали бы им бой да и вернулись назад к пролому! Без монстров наверху как-нибудь уже бы и выбрались!

– Четверо – серьёзная сила, – вздохнул я, – шестеро уже вообще проблема. Иди-ка ты тоже назад, если четвёрка нарисуется, поможешь со своим скатом. Наташка, по первому сигналу, что гориллоиды приближаются, гони коптер обратно и слепи им глаза прожектором. И я тут же подскочу на помощь!

– Да, пока лучше не светить прожектором назад, пусть подкрадываются поближе, думая, что мы их не замечаем! – согласился Петька, уходя в хвост колонны.