– Ваш друг, о котором вы рассказывали мне раньше, навестил меня вчера. Вы имеете дело с настоящим убийцей.

Джону потребовалось мгновение, чтобы понять, о ком говорил Бастер. Он не встречал Энтрери и не думал о нем уже больше двух дней. Однако, истиная цель его посещения улетучилась от этих новостей.

– Что вы узнали?

– Сейчас он показывает всем абсолютно фальшивую внешность. Это ощущалось так, будто он борется со своими настоящими инстинктами, чтобы приспособиться. Он сразу же понял, что я понял, кем и чем он был, и его самым первым желанием было прыгнуть через прилавок и как можно быстрее оборвать мою жизнь. Он – смерть в человеческом обличии. Я не знаю, как вы этого не заметили. Я думаю, что даже без моих способностей это должно быть очевидно при одном только взгляде в его глаза. Он убил больше людей, чем, вероятно, может вспомнить, и меня не слишком удивило бы, если бы я узнал, что он несет ответственность за убийство советника Страма.

Джон не смог ничего ответить. Он убедил себя, что Артемис не больше, чем просто чудак. Он был богат и любил уединенность. Он не хотел рассказывать о своем прошлом и лгал обо всем. Джон вернулся мыслями в прошлое, к своей беседе за завтраком с этим человеком. Тот сказал, что был убийцей. Возможно, Артемис сказал правду, зная, что ему не поверят?

– У вас есть хоть какая-нибудь улика? – спросил Бастер.

– Ничего, что могло бы указать на конкретного человека. В моем списке столько подозреваемых, сколько жителей в этом городе, и я нисколько не продвинулся в сборе алиби.

Теперь у Джона было имя в списке возможных подозреваемых, но он все еще не собирался проверять алиби предполагаемого убийцы. Бастер основывал свои наблюдения на том, что он мог сказать об инстинктах Артемиса. Инстинкты, которые были сформированы красочным прошлым Артемиса. Но прошлое человека, как скажет вам любой преступник в бегах, это только прошлое.

Бастер также сказал, что Артемис сознательно боролся со своими инстинктами. Возможно, Артемис в прошлом был убийцей, но также возможно, что он больше не хотел им быть. Если Бастер был прав, и его действия в настоящем времени были только показными, то это было очень убедительно.

– Благодарю, – сказал Джон, поворачиваясь, чтобы выйти из лавки. Он не знал, что теперь делать. Воможно у Кэла будет информация для него сегодня вечером, и если она хоть как-то будет указывать на Артемиса, он будет вынужден арестовать этого человека. До тех пор, он хотел бы держаться от него подальше и посоветовал бы всем, кого знал, поступать так же. 

Эллен наблюдала за Энтрери, укрывшись в маленькой роще приблизительно в ста пятидесяти футах от хижины, называемой домом убийцы. Энтрери был раздет по пояс и занят сколачиванием вместе досок, что должно было стать стенами новой пристройки, которую он мастерил.

Даже на большом расстоянии, Эллен могла заметить, что этот человек был особенным. Каждый гвоздь вбивался им при минимальном количестве ударов, его руки по-видимому работали независимо друг от друга. В то время как одна рука устанавливала гвоздь, другая уже замахивалась молотком. Когда он второй раз бил по гвоздю, его первая рука возвращалась, устанавливая следующий гвоздь.

Тогда, в переулке, Эллен была словно загипнотизирована, наблюдая, как легко этот человек расправился с Тревором, и теперь она снова была загипнотизирована. Вскоре она поняла, что это не имело никакого отношения к тому, что он делал или насколько хорошо он это делал. Оба раза это происходило от чего-то более глубокого. Этот человек обладал аурой, вызывающей уважение и страх.

После окончания большей части стены, Энтрери встал и вытер лоб снятой рубашкой. Эллен видела, как он повернулся к ящику для гвоздей и встряхнул его, чтобы определить сколько в нем еще осталось. Очевидно, их было недостаточно, потому что он подошел ко входу в дом и исчез из вида.

Эллен попятилась за деревья, следя за домом. Что она здесь делала? Она пыталась собрать сведения об этом человеке для Джона? Если так, она должна будет поговорить с ним. Наблюдение за тем, как он строит свой дом, несомненно давало информацию о характере человека, но это не давало ей ничего ценного. После раздумий, занявших некоторое время, Эллен переключила все свое внимание на дом, думая, что Энтрери тратит слишком много времени на то, чтобы всего лишь снова наполнить ящик.

– Я могу вам помочь?

Эллен развернулась при звуке голоса. Ее рука скользнула под плащ к кинжалу, который она теперь носила при себе. После той стычки, несколько дней назад, она всегда носила оружие. Она знала, что будет в достаточной безопасности, если больше не будет бездумно ходить за детьми в темные переулки, но ей нравилась дополнительная безопасность.

Энтрери не узнал девушку, когда легко заметил ее во время работы, но теперь он узнал в ней ту, которую спас в переулке. Эллен расслабилась только немного, когда увидела, кто это был. Мастерство, с которым он подкрался к ней сзади, пока все ее внимание было направлено на его дом, было поразительно и придавало правдоподобности любым подозрениям, которые могли бы быть у Джона.

– Я... я... хотела поблагодарить вас за тот день, – сказала Эллен, не ожидая этой беседы и не имея времени, чтобы решить, что она хотела сказать.

– Пожалуйста, – ответил Энтрери, замечая замешательство девушки и не приближаясь к ней ближе тех десяти футов, которые их разделяли. – Хотя я не припомню, чтобы давал вам свой адрес.