Мы разоблачились в рекордно короткие сроки, шагая в сторону спальни, натыкаясь на стены, не теряя зрительного контакта и не нарушая наш поцелуй.

У кровати мы набросились друг на друга. И кто был голоднее и жаднее осталось тайной.

В течение следующего часа мы задыхались, снова и снова достигая небес.

Вместе.

Он трахал меня как зверь, дорвавшийся до своей истинной.

Потом занимался со мной любовью как защитник, внимательный и нежный.

Наша связь была вечной, как лучший подарок, который могла предложить нам вселенная.

Мы были неприлично, аморально и безумно влюбленными.

Он стал моей свободой и моей любовью.

Навсегда.

— Катя, не спи.

— М-м?

— Ты проспишь мое главное признание в жизни.

Я с трудом разлепила глаза и посмотрела на его, опять горящие безумным блеском.

— Снежина, я люблю тебя.

— Ну наконец-то, — улыбнулась я. — Только в твое признание закралась ошибка.

Он нахмурился:

— Какая? Я никогда не ошибаюсь.

Я обняла его за шею, поцеловала и прошептала, испытывая нереальное счастье:

— Я теперь Шереметьева. Ты все еще любишь меня?