Я должна была возмутиться. Но…

— Ты не принимал мои звонки, чтобы устроить этот сюрприз?

— Да.

Он опустился передо мной на колени.

— Если бы я мог провернуть сделку раньше, то вытащил бы тебя быстрее. Но к сожалению корпорации быстро не продаются.

— Ты манипулировал моей жизнью!

— Да. У тебя с этим проблемы?

Он поднес руку к моему лицу, ожидая ответа.

— Нет. Я жажду твоего собственнической, властной преданности. Поцелуй меня!

Шереметьев сжал мою ладонь своей и резко встал.

— Не здесь.

— Тогда где? Если ты не поцелуешь меня...

Он набросился на меня и захватил рот твердыми губами, горячим дыханием и грохочущим стоном, вибрирующим в его горле. Я вцепилась в его бедра, чтобы не упасть. Он обхватил затылок, притянул к себе, обнял так крепко, что мир мог упасть, а я такбы и осталась в руках Шереметьева.

Я захныкала от счастья, и его поцелуй стал хищным, сильным, заставляя меня бредить от желания.

— Не здесь, — он с рычанием оторвал от меня и схватил меня за руку. — То, что я хочу сделать с тобой, не совсем законное.

Я пыталась сориентироваться, пока он потащил меня, а новый мир вращался вокруг быстрее, чем должен был.

Коридор.

Лифт.

Когда мы спускались, он держал меня за руку, глядя прямо перед собой. Его большой палец скользил по моей ладони, успокаивая меня, разговаривая со мной, говоря, как сильно он скучал по мне.

Двери лифта открылись, и он провел меня через фойе.