Он снова озадаченно посмотрел на альтиметр и нажал тумблер микрофона.
– Заход на посадку в Ницце, я «Гольф Ромео Браво», слышу вас громко и четко. Я на требуемой вами высоте две тысячи футов. Повторяю, я выдерживаю высоту две тысячи футов. Конец.
В голосе диспетчера появились нотки паники:
– «Гольф Ромео Браво». Ошибка! Режим Чарли показывает, что вы на высоте три тысячи футов, а не две тысячи. Подтвердите, что имеете данные о давлении в аэропорту Ниццы девятьсот семьдесят восемь миллибар, установленные на ваших приборах. Конец.
Он проверил оба альтиметра. Шипение статического разряда оборвалось резким щелчком, и раздался тот же голос с контрольной вышки, но еще более взволнованный:
– «Гольф Ромео Браво», вы меня слышите? Конец.
– Заход на посадку в Ницце, это «Гольф Ромео Браво». Слышу вас как дважды два, но не понимаю. У меня установлено давление в аэропорту Ниццы девятьсот семьдесят восемь миллибар на обоих альтиметрах, главном и резервном, и я подтверждаю, что выдерживаю заданную вами высоту две тысячи футов. Конец.
– «Гольф Ромео Браво», вы, наверное, неправильно поняли мою передачу. Я повторяю, на моем радаре отметка вашей высоты показывает три тысячи футов. Еще раз проверьте, установлено ли у вас на альтиметре давление девятьсот семьдесят восемь миллибар, и немедленно снижайтесь, чтобы поймать глиссаду. Или поднимайтесь на три с половиной тысячи футов и начинайте процедуру пропущенного захода на посадку. Конец.
Он толкнул колонку управления вперед и заметил, как альтиметры пошли вниз.
– «Гольф Ромео Браво» начинает снижение, поддерживая его на уровне триста футов на каждую милю глиссады. Конец.
Тревога возрастала. Капли пота выступили на переносице пилота. Влага скатывалась по щекам на шею. Что-то не так. Он еще раз взглянул на альтиметр. Уже должны были проглянуть сквозь облака огни посадочной полосы. Он, наверное, уже над холмами и выходит прямо на аэродром. Стеклоочиститель вымел еще одну арку на ветровом стекле, но по-прежнему не видно ничего, кроме плотной стены темноты.
Страх усиливался, глаза пилота перебегали с зеленых огоньков приборной доски на темное ветровое стекло и обратно. Под ложечкой у него словно образовалась глубокая дыра. Он снова нажал выключатель микрофона и нетвердой рукой поднес его к губам.
81
Первой сознательной мыслью Джо было сомнение в том, что он жив.
Он чувствовал некую отстраненность от всего, что происходило вокруг. Из-за этой белизны. Из-за пустоты в голове. Это было все равно что смотреть в телескоп с обратной стороны.
Женщина с белыми кудряшками стояла в дверях и смотрела на него так, словно он был экспонатом. Он попытался пошевелиться, но почувствовал, что его что-то словно придавило. Так тяжело. Нет, это не обычное утро. Не простое пробуждение. Он понял это.
Теперь кто-то еще смотрел на него. Его удивило, почему они не разговаривают с ним; ведь они наверняка видят, что он открыл глаза. На него смотрел мужчина. Худой мужчина в дождевике. Лицо его казалось знакомым. Под мышкой у него был объемистый пакет.
У них по-прежнему в ходу дождевики. До него донесся запах съестного. Картофельное пюре, определил Джо. Ничего не изменилось. Хотя прошло много времени. Тьма царила долго. Он прошел весь туннель с точкой света в дальнем конце.
Человек в дождевике сделал шаг в его сторону, осторожно, словно приближался к краю пропасти.
Грань времен.