Неожиданно я подумала о том, что послезавтра – первый летний день. Мы с мужем всегда отмечали начало лета. Кирилл любил устраивать праздники из ничего. Новая печальная дата моей жизни. Второе лето без Кирилла. Что, если каждое лето теперь будет без него? Нужно ли мне такое будущее?
Ну, вот. Уже началось. В голову поползли всякие гадкие мысли. Дальше будет только хуже. Наступало именно то, чего я боялась.
Страх свободного времени.
Меня не отвлекали ни фильмы, ни книги. Я все равно сбивалась на мысли о Кирилле. Для того, чтобы хоть немного отвлечься, я должна весь день переводить. Прийти домой уставшей, с больной головой, забитой фразами из текстов. И упасть без сил. А потом выпить снотворное, чтобы хоть как-то заснуть.
Я включила компьютер. В папке с моими личными переводами оставался лишь один непереведенный текст. Почему-то мне казалось, их больше. Странно. Я думала, будет, чем заняться хотя бы несколько дней. Опять я все перепутала!
Я поискала переводы по другим папкам. Вдруг по ошибке они попали не туда, куда надо? Но ничего не нашла. Понятное дело! Другого результата никто и не ожидал. Таинственности и пропажи стали частью моей жизни. Органично вплелись в нее, будто всегда так и было.
Я решила не искать пропавшие тексты. Возможно, я, и правда, уже их перевела. Лучше в этом не разбираться.
Я включила шансон и погрузилась в работу. Лексика перевода оказалась несложной. Я перевела десять страниц до пяти вечера. Я несколько раз перечитала и проверила перевод, дополнительно сохранила на флэшке и в облаке. Только затем решилась отправить его Ларисе. Я была готова к тому, что Лариса не захочет со мной общаться. Но она очень быстро ответила: «Принято». Что ж, ответ порадовал. В крайнем случае я смогу работать дома.
Примерно около восьми я поняла, что впереди свободный вечер, и почувствовала беспокойство. Около часа я ходила по комнате, играла с Джиной и сидела на балконе. Солнечный свет все меньше проникал сквозь густую листву тополей и вязов. В парке зажглись фонари. Я поняла, что больше не выдержу. Мне надо себя занять. Чем-то конкретным. В голове барахтались мысли о Кирилле. Я постоянно теребила телефон. Экис молчал.
Нет! Так жить нельзя. Невозможно!
Я вспомнила день годовщины. Тогда я проснулась с надеждой. Непонятно на что, но все же. Я твердо решила, что теперь в жизни все переменится. Я больше не надела черное платье! Хотя это далось очень сложно. За год я привыкла жить без радости и счастливых моментов. В напряжении и ожидании. Как я хотела измениться сама и изменить все вокруг! Но ничего не получилось. Надо признать. Увы! Я все так же стремительно катилась в помойную яму, как и весь предыдущий год.
В груди возник противный липкий ком. Подступала тошнота. Я снова подумала о том, что без Кирилла для меня жизни нет, как бы высокопарно не звучало. Теперь я знала точно. Через год после потери человека легче не становится. Враньë!
Я знала, надо убежать от мыслей. Иначе я чокнусь. Мельтешение в голове превращалось в невыносимое наваждение. Мозг лихорадочно искал выход. Я вспомнила о том, что в «Ифине» оставалась папка с переводами, которые надо подготовить к концу следующей недели. Переводов десять. На бумаге. Без текста в электронном формате. Придется набирать самой. Именно то, что нужно. Если я заберу папку, работы будет много. Замечательно!
А еще Гурин может отдать мои переводы коллегам. Значит, надо торопиться. Я натянула черные джинсы, первую попавшуюся майку и спустилась вниз. У подъезда никто не сидел, и я пожалела, что не оставила метки у двери. Хотя, скорей всего, уже не важно. Экис звонит по домашнему телефону и присылает сообщения на мобильный. Вряд ли он приходил или придет в квартиру.
Я шла мимо едва освещенной остановки. Я не поняла, почему ноги поехали вперед. Чудом удержав равновесие, я остановилась и осмотрелась. На земле лежала разбитая банка. Вытекшая томатная паста в темноте напоминала кровь.
Справа, на темном столбе, резко выделялся белый лист с фотографией. Я заинтересовалась и подошла поближе, чтобы прочитать. Текст показался знакомым.