Но тут злая судьба подкинула еще одно испытание. Когда Перегоров и ребята разобрали генератор, отодвинули от перемычек последнюю секцию, не сработала задвижка люка трубы, через которую подавался инертный газ. В зону пожара, как в вакуум, со свистом устремился воздух. Все летело к черту. Кислород, который так долго и трудно оттесняли от огня газом генератора, снова бросился к горячим пластам.

Оцепенев, ребята смотрели на проем трубы не зная, что предпринять. Перегоров кинулся было собой прикрыть отверствие, но раскаленный воздух обжег ему спину. Данька, который оказался ближе всех оттолкнул его и зажмурившись, нырнул я проем.

— Сгоришь! — запоздало закричал Перегоров,

— Дайте свет! — донесся далекий, как из колодца, голос Даньки.

Иконников зажег мощный аккумуляторный фонарь и кинул его в трубу, прикрыв лицо рукавицей.

— Может, туда воды! — Башилов потянул пожарный шланг.

Алеша, выхватив из его рук брандспойт, крикнул:

— Ты что?! Ошпарим!

Данька, задыхаясь от дикого жара, осветил поломку. Оказывается, оплавились и порвались тросики, которые выводились наружу и подтягивали клапан, когда его надо было закрывать. Он нашел концы и, раня пальцы об острые стальные иглы проволоки, прокалывающие даже брезентовые рукавицы, стал связывать их морским узлом.

Концы, как на грех, пружинили, вырывались из рук. Захватило дыхание, затрещали волосы, выбившиеся из-под асбестового подшлемника и каски. Было такое ощущение, словно он далеко ушел в глубину и теперь отчаянно выгребал на поверхность, чувствуя, что не хватит воздуха и он захлебнется. «Все, все, все», — лихорадочно колотилось в мозгу. Кое-как удалось захлестнуть концы в узле, откуда-то из глубины меркнувшего сознания еще долетал приказ осмотреть, что происходит вокруг. Он повел фонарем из стороны в сторону, увидел дым, который ворочался тяжело, как в вулкане. Огня вроде бы не было… Потом сам собой из горла вырвался крик… Он уже не помнил, как Алеша, бросившись за ним следом, ухватил его за ворот куртки, потянул обратно через трубу. Дальше помогли Башилов и Стас. Перегоров окатил Даньку водой, и он окутался паром, как брошенная в снег головешка.

«Неужто смерть?» — похолодел Перегоров, вглядываясь в обгоревшее, с лопнувшей кожей и медленно заливающейся темной кровью лицо Даньки…

Иван Артемьевич подошел к телефону:

— Срочно врача!

— Что случилось? — испуганно спросил Виноград.

— Потом… Все потом, — с трудом проговорил Перегоров.

Сил объяснить ситуацию у него не было.

Башилов натянул тросы, и клапан плотно захлопнулся. Стае и Алеша принесли откуда-то мешки с песком, прикрыли ими трубу для надежности. Больше делать было нечего.

Пришли врач и санитары с носилками. Они раздели Даньку. Врач пощупал пульс, покачав головой, сделал укол, сердито сказал что-то по-польски, но никто не понял его.