— Не вешайте трубку, я сейчас проверю.

Альберт застонал, Элизабет с сочувствием посмотрела на него, устраивая на столе завтрак.

— Выпей чаю, дорогой. Это подкрепит тебя… Что-нибудь очень важное? — неуверенно спросила она.

Только сейчас Альберту пришло на ум, что рано или поздно придется объяснить ей все. Да, но что сказать? Он надеялся, что все образуется само собой, пока же немного доброжелательства явно не помешает. Альберт скривил рот в улыбке:

— Я должен непременно уладить одну вещь… Как там яйцо?

— Несу, несу, дорогой.

В трубке вновь раздался голос Почтаря:

— Да, все в порядке, есть письмо, мистер Уайт.

— Том, выслушайте меня хорошенько. Я сегодня очень плохо себя чувствую, но завтра рассчитываю выйти. Прошу вас, задержите на один день письмо, не отсылайте его Харрингтону.

— Одну минуту, я узнаю.

— Том!

Но тот уже отошел.

Элизабет вернулась и жестами показывала, что яйцо готово. Альберт с прежней вымученной улыбкой закивал головой и сделал ей знак удалиться. Том вновь взял трубку:

— Ваше письмо лежит у нас с прошлого вторника, мистер Уайт.

Элизабет стояла, скрестив руки, с жалостью глядя на мужа.

— Том, я выйду через день и сразу же заберу его.

Резким взмахом он указал Элизабет на дверь.

— Почему бы вам не позвонить Харрингтону, — подсказал Том, — и не объяснить ему, что вы заболели?

— Том, я вас прошу, задержите письмо!

— Мне очень жаль, но это невозможно, мистер Уайт. Вы сами наказали мне при любых обстоятельствах отправить конверт назад через пять дней.