— Отец, вы уж нас извините…

— Да, ничо, ничо, — перебил старик, — вы к кому пришли-то?

— К Никольскому. Не знаете, где он?

— Холера его знает. Он молодой, а я старый. Разве уследишь за ним. То туды, то сюды… Вчерась, вроде, дома был. Сегодня, врать не буду, не видал.

— А шума вчера у него не было? — попытался выяснить я.

Старик долго разглядывал нас, потом пробурчал:

— Не слыхал, я вообще недослышу, так что извиняйте, — и закрыл перед нашим носом дверь.

Мы переглянулись.

— Очень содержательный разговор, — съязвил Семен.

Я только пожал плечами и направился к другим дверям. Скрип дверных шарниров заставил меня обернуться. Из небольшой щели был виден глаз нашего собеседника. Старик смотрел на нас и молчал. Мы тоже ничего не говорили. Наконец он прохрипел:

— Вы у Карповны поспрашивайте, она с Олегом в дружбе живет. Вона ее дверь.

Дверь, на которую указал взгляд старика, нам открыли сразу. На пороге стояла крепкая пожилая женщина. Поздоровавшись, я спросил, как нам найти Никольского.

— А вы кто ему будете? — поинтересовалась она.

Я развернул удостоверение и показал его женщине. Она достала из кармана халата очки, водрузила их на нос и, взяв документ, медленно шевеля губами, стала изучать его, пригляделась к фотографии и вскинула на меня глаза, сверяя фото с оригиналом. Плюсовые линзы очков делали ее глаза большими, как у пчелы. Осмотр, похоже, удовлетворил ее, так как она, придерживая на груди халат, чуть отошла в сторону, пропуская нас:

— Проходите.

В комнате, несмотря на полдень, было сумрачно. Карповна пододвинула нам стулья, а сама тяжело опустилась на табурет и вопросительно посмотрела на меня.

— Вы не знаете, как нам найти Никольского? — повторил я свой вопрос. — Говорят, вы с ним в дружбе живете?

— Вам наговорят, — резко ответила хозяйка квартиры. — Это, верно, Ванька-алкаш натрепал?

— А что, неправда?

— Да какая там дружба?! Олег-то нас, соседей, и за людей, поди, не считает. Все свысока смотрит.