Мистер Дондиер был серьезным человеком, он редко улыбался, и мне стало интересно, смогу ли я чем-нибудь рассмешить?
Еще лучше, если сумею пошутить, среди фруктов и овощей, или консервов. Раньше мне не хватило бы храбрости, чтобы так поступить.
Исчезновение теперь придало мне храбрости.
Я открыл дверь и аккуратно ее закрыл. Мистер Дондиер оторвал глаза от квитанций. Карандаш шевелился между его губ, в его лысине отражалась свисающая с потолка зажженная лампочка. Он посмотрел на часы.
Магазин имел привычные запахи. То были кофе и апельсины, и еще какие-то острые ароматы, которые я так и не мог определить. Ими пах сам мистер Дондиер, так же как и мой отец, который все время пах целлулоидом.
Его карандаш снова запрыгал по странице тетрадки, он продолжил пересчитывать дневную выручку. Я аккуратно подошел к нему ближе и поразился собственной смелости. Я наблюдал, как он сводил в таблицу цифры, его губы шевелились. Я немного вздрогнул.
Он поднял голову.
«Кто здесь?» - крикнул он.
Какое-то мгновение он смотрел прямо мне в глаза, и я побоялся, что мое исчезновение потерпело неудачу. Мне показалось, что он меня видит перед собой. И я подумал, крикнул бы он: «Кто здесь?», если бы увидел меня.
Смочив губы, он снова вернулся к работе. Маленькие бусинки пота на его лбу, будто роса на дыне. Он снова сощурился, кидая пристальный взгляд во все углы магазина, бормоча на выдохе что-то недоступное моим ушам.
Он выглядел настолько напуганным, измученным и уставшим, что стало ясно, что ему уже не до шуток.
Наконец, он положил тетрадку и карандаш в небольшую коробку рядом с кассовым аппаратом и подошел к окну, чтобы выглянуть на улицу, и затем закрыл задвижку на входной двери. Оглядываясь через плечо, он быстро прошел по узким проходам овощной секции в заднее помещение. Я немного подождал у кассового аппарата мясного отдела, затем последовал за ним. Теперь мне было только холодно.
В заднем помещении он развернул лампу на «гусиной шее», и она бросила пятно света на беспорядочно сваленные учетные книги, бумаги и огрызки карандашей на его старом столе. Из кармана в жилете он достал маленький ключик и аккуратно вставил его в выдвижной ящик. Он потянул ящик на себя, запустил внутрь руку и извлек оттуда бутылку виски в четверть галлона. Он вознес ее над собой и отпил три огромных глотка. Задыхаясь, он вытер глаза тыльной стороной ладони и поставил бутылку на панель стола.
Оглянувшись, он снова крикнул: «Кто здесь?»
Он поднял бутылку и снова начал пить. От крепкого виски его глаза стали водянистыми. Содрогнувшись, он сел на старое с фортепьянное сиденье, служившее в его кабинете стулом. Он вернул бутылку в ящик стола и продолжил сидеть со склоненной головой. Какое-то время он сидел неподвижно. Мои ноги заныли. Я обернулся, услышав, как кто-то стучит в главную дверь и в окно.
Мистер Дондиер вскочил на ноги и направился к двери настолько стремительно, что я не успел отскочить в сторону, и он чуть меня не снес.
Я видел, как он подошел к двери, на стекле которой слабо рисовалась тень стройной фигуры. Мистер Дондиер отпер дверь и открыл ее.
Тереза Террё поспешно ступила внутрь, оглядываясь наружу через плечо.
- Я думал, ты не придешь, - сказал мистер Дондиер, запирая за ней дверь. - И несколько минут тому назад я закрыл дверь на защелку.
- Я не могла придти раньше, - сказала она. Это был голос как у маленькой девочки. Она и была маленькой девочкой, несмотря на свой роскошный свитер и уже увеличивающие груди.