+50
И тут же выскочило привычное:
Системное сообщение:
Восприятие +1. Сила +1. Текущие очки опыта 710. До следующего уровня — 490. Получено достижение «Универсал. Базовый». Выберите бонус уровня (2).
Останки «профессора» вместе с ошмётками мозгов, языков и прочего ливера чудищ с мерзкими шлепками попадали на затёртый пол проходной. М-да. Надо бы попозже прибраться здесь, что ли. И в коридоре, кстати, тоже. Не то рано или поздно на вонь разлагающихся кусков плоти сбегутся остальные монстры со всей округи. Сколько их там вокруг бродит — хрен его знает. Но что-то мне подсказывает, что все они весьма и весьма голодные.
Правда, что делать с тушей Катеньки, ума не приложу — как её с места-то сдвинуть? И в подвале лужа наверняка в пористый бетон пола впиталась. Ладно, отобьемся как-нибудь, лишь бы патронов побольше найти.
И тут я вдруг сообразил, что за повизгивание издавали пришлёпки, когда тащили «еду» к себе наверх. Опять перед глазами вдруг встала картинка из детства. Так скулили слепые щенки разродившейся накануне суки, чуя своими мокрыми носами мамкино молоко. Щенков и мамашу мы тогда с Каштаном нашли мирно лежащими в здоровенной старой коробке из-под холодильника, когда шарились за гаражами, что тянулись рядами за забором детдома. Такие дела...
Ладно, пошли, Скрипач, в открытый космос. Хм, опять что-то знакомое... Кто такой был этот скрипач? Нет, не помню. Ну, в космос, так в космос. Скафандр у меня уже имеется. Неплохой такой, вроде. Значит, не пропадем. Да, о скафандре...
— Ири, почему получены два бонуса? Уровень-то был повышен на один.
— Компенсация увеличения требуемых очков уровня для поощрения развития навыков. Также бонус может выдаваться за прокачивание основных способностей.
— Понятно. Спасибо за неусыпную заботу о моём развитии.
— Удачи, Вик =).
Снова бархатный смайлик мурашками по спине. Секс какой-то, а не общение. Вот, кстати, не забыть спросить про маленькие человеческие радости...
— Ири, — говорю и сам чую, как краснею не своей совсем ещё кожей. — А я могу, ну... есть надежда, что мне прикрутят когда-нибудь мужское начало, так сказать?
Рабочее, разумеется, а не имитацию. Иначе как жить-то? И главное — зачем? Разве это жизнь тогда?
— Информация временно засекречена. Требуемый уровень для получения доступа — десятый.
Зараза ты бессердечная! Вот мучайся теперь, накручивай очки, чтобы только выяснить, что там могло бы быть и как... Хорошо этим учёным и медикам за других решать. Сами вон, на всём готовом сидят. По горам и плоскогорьям за боевиками им бегать не надо, и на подлые рукодельные мины они не натыкались...
Стоп. Кажется, опять что-то выдала память моя. И док Стацкий о чём-то таком вещал мне по очередном пробуждении про последнюю мою вылазку... Мол, это совершенно секретно и между нами... Нарвался ты, парень, на страшную штуку на подходе к секретному объекту боевиков — на самопальную прыгающую мину-«лягушку» с основным зарядом не меньше полкило тротила, начинённую всякой ржавой металлической дрянью вроде стальной стружки и обрезков колючей проволки. Полвзвода полегло, что шли рядом, но ты выжил. Везли тебя к нам (к ним в госпиталь, значит) спецрейсом из дружественной республики в бескрайней Средней Азии... Две недели мы из тебя эту стружку вперемешку со ржавой проволокой выковыривали... Так что надо выжить. Ты неплохо потрудился на благо Родины, потерпи ещё немного. Нам позарез нужен был такой как ты — крепкий малый с непростой судьбой, готовый бороться до конца...
До конца, как же. Нашли дурака. Детдомовец я, без родственников, без семьи. Один как перст. Здоровый и крепкий, это точно. По крайней мере, был таким до ранения. Да ещё под присягой и подпиской о неразглашении. Вот вы и накинулись обрадованно на подходящий полутруп, как профессор Преображенский на Шарика. Если что — взятки гладки, погиб при исполнении и всё такое. И даже всплакнуть будет некому. Экспериментаторы туевы. А как мне со всем этим дальше жить, даже если выберусь из этой передряги, вы не подумали?
Хотя какое там — предусмотрительность, дальновидность, забота о последствиях... Если даже себя не смогли защитить, не смотря на всю секретность и охрану. Я неожиданно снова вспомнил очередное пробуждение — и док Стацкий, ещё живой и весёлый, опять с воодушевлением убеждает меня, как же мне сказочно повезло. И какие я, значит, обрету по завершении «сверхсовременного экспериментального курса лечения» невероятные перспективы и возможности, не говоря уже о пользе для медицины и науки в целом... И я, естественно, опять по привычке лежу, развесив уши, и под очередной коктейль из капельниц, забывая про адскую боль во всём теле, засыпаю с широченной улыбкой во всю изорванную осколками физиономию, замотанную бинтами по самый подбородок...