У него могла быть женщина, которая уехала на выходные к подруге или отправилась куда-то по работе, и он чувствовал себя в безопасности, чтобы отправиться на охоту, и при этом, будучи таким, каким он был, выглядя так, как он выглядел, зная, что ему повезет, он спрятал улики и забыл соль для ванн.

Но если бы у него была женщина, которая пользовалась солью для ванн, существовало бы больше улик, которые указывали бы на это, например, вторая зубная щетка или тюбик туши, которые он случайно мог забыть спрятать. При своем беглом осмотре, ничего такого я не заметила.

Может, он был из любителей принимать ванны, к примеру, после массажа. Ведь всем известно, что добавление английской соли помогает вывести токсины.

Возможно, ему нравилось хорошо пахнуть.

Он воплощал и бросал вызов имени «Джонни». Он был мужчиной, который точно знал, чего хочет в постели, поэтому брал это, и если он хотел сменить позу или расположить тебя по-удобнее — он делал это.

Так что, пусть принимает столько ароматических ванн, сколько хочет.

Вернувшись обратно в общую комнату, я обнаружила, что он все еще стоит у перил балкона. Теперь он выпрямился, но оперся рукой о перила, держа кружку с кофе высоко, близко ко рту, но не потягивая, а все еще созерцая открывающийся вид.

Я быстро осмотрелась по сторонам.

Повсюду мебель середины прошлого века. Но не та, что он унаследовал, переехав сюда. Она была новой. Красивой. С четкими линиями. Квадратной формы. Без выкрутасов. Из твида, кожи и светлого дерева. Все, включая кровать, обилие книжных полок (забитых книгами под завязку) и мягкое кресло в углу, было аккуратным и элегантным, будто Джонни попал на аукцион вещей из сериала «Безумцы» и обставил ими свой дом.

Выглядело невероятно круто.

Кухня осталась нетронутой. В ней не было ничего модного. Никаких бетонных, гранитных или мраморных столешниц. Никаких причудливых шкафов с потайными дверцами. Простые столешницы, которые были такими старыми, что везде были гладкими, а в часто используемых местах деформированными и волнистыми. Шкафы с застекленными и открытыми полками.

Хотя он заменил бытовую технику: посудомоечная машина из нержавеющей стали, холодильник и плита были высокого качества и дорогими, если не первоклассными.

Я заметила кофе. На открытой полке над кофеваркой стояли белые кофейные кружки, а на столешнице — бутылка сливок.

Подойдя туда, я налила себе кружку.

Когда я направилась к балкону, то Джонни больше не пребывал в мирном созерцании зеленых окрестностей дома с водяным колесом и с блеском обставленной ванной комнатой, за которую можно умереть.

Должно быть, он заметил, как я передвигаюсь по дому, возможно, еще тогда, когда я встала с постели и пошла в ванную. Но, несмотря на это, его взгляд теперь был направлен через окно.

На меня.

Я открыла стеклянную дверь и вышла, закрыв ее за собой и оглянувшись на Джонни, но остановилась, потому что он смотрел на свою футболку на мне.

Возможно, такая интимность и то, что я налила себе кофе (а также сходила в ванную, воспользовалась зубной пастой и жидкостью для полоскания рта), не приветствовались.

Я никогда не заводила интрижку с первым встречным. Не при моей жизни. Я ходила на свидания. У меня было твердое правило пяти свиданий еще до того, как меня начинали лапать (в основном, из-за застенчивости, но также и из-за моей скромности, которая была неотъемлемой частью меня, что и являлось причиной моей застенчивости), поэтому я, очевидно, не бросалась в койку к мужчине через пару часов после знакомства с ним.