– Ннэт, – тряхнул он пегой головой. – Ннэ болит.

Врал, конечно: после того, как Крупицыны завернули ему руки, плечевые суставы должны болеть минимум неделю.

– Могу предложить тибетский бальзам, – продолжал я. – Снимает любую боль.

– Спасибо, – сказала княжна. – Иосиф сам – фармаколог.

– Как хотите, – пожал я плечами. – Вернемся к нашим баранам. Лишних вопросов я задавать вам не буду, скажу все сам, и если очень уж ошибусь поправите. Хорошо? Итак: вы намерены произвести покушение на кого-то из участников совещания. Вероятнее всего, на фон Вайля. Против этого возражений не имеем. Но вы просите нас приостановить на время нашу деятельность, лечь на дно – то есть рискнуть всем, что мы уже поставили на карту, потому что в гепо сидят не только глупые увальни, – для того, чтобы совещание состоялось и вы смогли произвести свою акцию. Но в таком случае, объясните мне, почему ликвидация политического деятеля для вас важнее, чем возмездие десятку палачей? Ну, не будет фон Вайля, так будет Шредер, уберете Шредера – будет Дорн. Какая вам разница?

– Если вы позволите, я скажу, – княжна подняла руку ладонью вперед. Из всего того, что вы перечислили, верно лишь одно: да, возмездие палачам у нас сейчас стоит на предпоследнем месте.

– А на последнем?

– Вязание на спицах.

– М-м...

– Не делайте такое лицо и выслушайте то, что я скажу. Да, еще весной мы пошли бы с вами, мы мстили бы, и лучшей цели не было бы для нас лучшей цели и лучшей судьбы. Но – появилась иная, и ваши цели, и наши, те, которые были прежде – заслонила. Мы увидели вдруг... простите... – она смяла сигарету. – Я вдруг заволновалась, вот как... эта цель... Эта святая цель – независимость родины, независимость Грузии, и сейчас она стала достижимой, да... И вдруг – вы, братья, но как же вы можете помешать! Сейчас, сейчас – я все объясню. Весь Рейх трещит по швам, и он развалится, клянусь, если все будет идти так, как идет сегодня... война в Африке тому доказательство... Что было в позапрошлом году в Кахетии, невозможно сегодня, солдаты не станут стрелять и офицеры не отдадут таких приказов, но и народ не поднимется еще раз – на такое... нужна пауза, нужен еще год бессилия Берлина!.. И все – тогда – свобода. Но если четверо договорятся, Рейх устоит, потому что развал его опасен и невыгоден даже врагам. Фон Вайль и Толстой секретно сговорились образовать союз, стереть границы так будет разрешен неразрешимый, казалось, русский вопрос – и уцелеет Рейх. Но мало кто из собственных же партий поддерживают и Толстого, и фон Вайля, и если мы устраним обоих, события пойдут естественным путем, Россия выйдет из состава Рейха – клянусь, тогда Берлину не дотянуться будет до маленькой Грузии! И разве только Грузия сможет обрести тогда свободу? О, нет – все, кто достоин. И ваша Польша, Игорь...

– Да, наша Польша...

Неслышно ступая, подошел Ганс и поставил на стол чашечки с дымящимся кофе и блюдо с пирожными. Я взглянул на пирожные: четыре меренги и четыре шоколадных эклера. Впрочем, я и так чувствовал, что террористы настоящие.

– Спасибо, Ганс, – сказал я. – А нельзя еще какой-нибудь воды? – Это значило, что мое мнение не противоречит результатам проверки.

– Значит, вы хотите перевернуть мир – и вот обнаружили точку опоры? спросил я.

– Да, – улыбнулась княжна.

– Достойная цель... Ну, что же... Я еще не готов дать вам ответ, кого именно вы в нас встретили: союзников или нейтралов. Но не противников это точно. Мы проанализируем ситуацию, посоветуемся... Назначайте время и место, где мы сможем дать вам ответ. Гарантирую, что в течение суток мы будем воздерживаться от акций. Дальше – будет видно.

– Хорошо. Место встречи – ресторан "Алазани". Время: четыре часа дня. Вы будете в этом же составе?

– Скорее, я буду с девушкой. Вахтанг, ты не в обиде?

– Мое дело солдатское, – сказал Вахтанг и улыбнулся княжне.