Бернард Шоу где-то сказал, что актер, играющий Гамлета, не знает неуспеха… И все же, мне кажется, что по-настоящему успех в этой роли возможен только после тридцати лет. Нужен опыт – профессиональный и житейский… Гамлет – роль необычайной трудности. Она вмещает в себя все человеческие чувства: любовь, ненависть, нежность, злобу, отчаяние, скорбь, разочарование – и все на полном пределе выразительных средств, но при быстрой смене настроений. Актер, играющий эту роль, должен быть личностью – отличаться не только умом, талантом и добротой, но и силой, мужеством, а главное – чувством трагического…
О фильме Козинцева «Гамлет» было написано много – и у нас, и за рубежом.
Этот фильм увидел весь мир… Но мне кажется, что сейчас настало время кинематографу снова взяться за эту пьесу – с трагическим ощущением сегодняшнего дня, с ощущением надвигающейся неизбежной опасности… Потому что сила шекспировского «Гамлета» не в фабульном переплетении судеб, а в той философской, нравственной насыщенности, которую надо вложить в уста шекспировских героев, используя репутацию их давно известных имен для передачи собственных мыслей о проблемах сегодняшнего времени.
Конечно, можно переместить шекспировских героев в сегодняшний день буквально, как, например, это сделал западногерманский режиссер Хельмут Кейтнер в своем фильме «Дальше – тишина…» А в театре, например, одно время было модно играть пьесу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Но, мне кажется, «Гамлет» – настолько совершенная пьеса, что точно найденное решение будет отвечать на вопросы каждого сменяющегося десятилетия…
Гамлет Смоктуновского возник в начале 1960-х годов. Это время – время особое. Время больших ожиданий… Появились новые имена в искусстве и науке. Театр проснулся от долгой спячки академического, импозантного зрелища. Кино стало искать новые рамки выразительных средств… В общественной жизни после XX съезда партии изменился социальный климат. Время поставило перед людьми вопросы, корни которых уходили в нашу историю…
«Порвалась связь времен!..» – восклицают Гамлеты всех эпох.
«Зачем же я связать ее рожден?» – вопрошают актеры, играющие Гамлетов.
Гамлет Смоктуновского в первую очередь был человеком добрым, всепрощающим…
Гамлета можно играть бесконечно. Эта роль – шар: как шар невозможно увидеть сразу со всех сторон, так и эту роль не объять даже гениальному актеру, в лучшем случае сыграет две-три стороны, но никогда не воплотит четвертую…
Порой я думаю, а разве можно так хвалить свою работу? Ведь это нескромно… Но иногда наша актерская «скромность» в оценке своих работ почти по анекдоту: «Как вы прекрасно выглядите!» – «Да что вы, это вам показалось, я не выспалась, глаза красные, опухла…» и т. д. Или: «Какое на вас красивое платье!» – «Да что вы, это старое платье, валялось, валялось в шкафу, все по швам лезет…»
Ведь ликовал же Пушкин, написав «Бориса Годунова»: «Ай да Пушкин!..» Правда, наедине с самим собой…
А с другой стороны, кто, как ни сам художник, может оценить свою работу в целом, сравнивая благие намерения – изначальный замысел – с тем результатом, который в силу неких причин оказался не таким, каким был задуман…
Древние мудрецы Востока проповедовали: «Только мудрый может узнать мудрого. Только тот, кто занимается бумажной пряжей, может сказать, какого качества и что стоит моток ее…»
Мой сосед-краснодеревщик очень хорошо знает, когда он сделал хороший шкаф, а когда – плохой. Если у него под рукой плохой материал, он может «пустить пыль в глаза» и убедить заказчика, что сделано прекрасно. Но сам-то он в душе знает, чего стоит эта его работа, и с другим знакомым краснодеревщиком посмеется над наивностью заказчика. А они только вдвоем и могут всласть поговорить о достоинствах сделанного шкафа, пусть даже другого мастера, потому что они видят, как тот искусно обошел или выявил сучок дерева, и как искусно зашлифовал щель, и как мастерски повел к тому или иному решению…