– Приступ? – переспросил Сергей.

– Ну да, эпилептический. Когда метастазы в голову пойдут. Пока бог миловал, – она медленно начала подниматься с кресла. – У меня, когда поздно ложусь, всегда так. Слабость. Слава богу, пока ничего не болит.

Сергей встал из-за стола. Прошел к женщине. Взял за руку. Помог подняться.

– Анна, давайте я вас отвезу, – попросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– Сережа, неужели ты думаешь, у меня нет водителя? Он все это время ждет внизу, на парковке для клиентов. Ох, ребенок ты еще. Лучше проводи меня к машине, а то в лифте еще застряну. А я по пути расскажу, куда тебе завтра нужно будет подъехать. У меня дома продолжим разговаривать. Я же так и не рассказала про убийство, – она вяло подмигнула, словно была слегка пьяной.

Анна взяла Сергея под локоть. Детектив подумал, что она действительно годится ему в матери. Ну, или почти. Его старики были постарше. Им едва за шестьдесят. Обоим. Живы-здоровы. «Надо бы им позвонить», – размышлял Сергей.

В лифте Анна рассказала, что не будет заключать с ним никаких договоров. Завтра к ней приедет нотариус, чтобы вписать его в завещание. Больше некого. А деньги со счетов она уже пожертвовала. Оставила на похороны только да на короткий остаток жизни.

– Поэтому давай будем работать на доверии, – заключила Анна. – Мне тебя обманывать смысла нет. А тебе нужно ошибки исправить.

Сергею ничего не оставалось, как согласиться. Они оба могли обмануть друг друга. Или оба могли поступить честно. Он сам ничего не теряет, потому что ей оставалось недолго. В конце концов, после ее смерти он может не продолжать поиски. А еще он испытывал жалость к этой женщине. Даже не жалость. Нет, сожаление, что так вот у нее все вышло. Так жизнь прожилась.

Анна знала, что ей больше никто не поможет в ее намерениях, единственный слабый шанс – это Сергей. Еще ей очень хотелось успеть все завершить до хосписа. Ну, или хотя бы до того момента, когда, загруженная большими дозами промедола и дексаметазона, перестанет соображать. Она помнила это состояние с тех пор, как лежала на гормонах и химиотерапии. Ощущение беспомощности и отупения. Лысая, истощенная, с потрескавшимися губами и языком, которым больно было ворочать из-за грибка. Тот вгрызался в него желто-белой коркой, парализуя и разъедая. Казалось, язык можно проткнуть пальцем, если прикоснуться. Слова, обращенные к ней, тогда воспринимались с трудом, после пятого раза. Мысли в голове представляли собой набор букв, которые не складывались даже в слова.

Сергей ехал домой в машине и вспоминал о том деле семилетней давности. Трупы всплыли с разницей в месяц. Почти рядом. В двух километрах друг от друга. Без документов. Без особых примет. Нигде по базам не проходили. Словно свалились из ниоткуда. Патологоанатомы ничего не нашли ни в химии крови с газами, ни в секретах и жидкостях. Следы насилия – так, легкие гематомы на ногах, руках. Как у обычных людей, не больше. К смерти они привести не могли. Нашли только алкоголь в каком-то гигантском количестве промилле. Камеры во всей округе были слепы. В смысле, никаких подозрительных записей, движений, перемещений. Какая из девочек могла быть дочерью Анны? Сергей уверен, что та сама не знает. Трупы должны были пролежать в морге год, на случай если их кто-нибудь востребует. Потом их хоронят под номерами. Через пять лет их эксгумируют, кремируют и хоронят в общем могильнике. Вот и все дело. Если процесс пошел по правилам – сейчас концов не соберешь.

Может быть, все ее предположения и утверждения – это плод воображения умирающего человека? Дочь в детстве погибла от пневмонии. Мать никем из детей не занималась. Сейчас ее воспаленный мозг выдумывает какие-то странные вещи, чтобы ему не так страшно было уходить в мир иной. Интересно, что же у них с матерью такое было? Что вот так вот, несмотря на сына, внука, детский дом, зону, разделило их в ненависти друг к другу? «Нужно будет завтра спросить», – подумал он.

«Кто же может внести ясность? – размышлял Сергей. – Точно! Петрович. Судмедэксперт. У него оставались сомнения». Лет прошло много. Детектив не мог вспомнить, в чем было дело, лишь не забыл, что тот настаивал на продолжении следствия. Но те, кто сидел выше, дали указание закрыть.

Он знал, что сейчас уже поздно и хороших людей по ночам не будят. Надиктовал сообщение патологоанатому. Коснулся опции «Отправить». Решил подождать.