– Итак, ваша мать усыновила ваших детей, – напомнил детектив.

Анна закашлялась.

– Это не совсем так, – произнесла она и заметила вопрос во взгляде сыщика. – Только одного. Мать написала, что второй ребенок в интернате заболел пневмонией. Его не смогли спасти. Еще просила, чтобы я не возвращалась к ним после освобождения. Что я никудышная мать и все такое. – Она говорила тяжело, тихо. Видимо, болезнь хватала ее временами за горло. Перед тем как вцепиться окончательно и уже не отпускать до самой смерти. – В общем, за четыре года я свыклась с этой мыслью. Не вернулась, – закончила она и сделала глоток чая.

Сергей сложил руки на груди.

– Угу, – промычал он. – Что было после освобождения?

Анна склонила голову влево, смотрела в пол.

– Вы себя плохо чувствуете? – спросил Сергей.

«Зачем ей это все нужно? – думал он и отвечал сам себе: – Чувствует себя виноватой перед детьми? Прощения ищет? Убийцу чужой девочки хочет найти? Как будто спасти свою? Избавиться от вины перед смертью? Или хотя бы ее притупить?»

Отчасти он понимал. Умирать страшно. Бывали в его жизни – он еще опером служил – пару раз ситуации, когда нужно было достать оружие и стрелять. Это не совсем одно и то же. Не болезнь, конечно. Там или ты, или тебя. Да и на рожон он никогда не лез. Так, чтобы воочию старуху с косой увидеть. Рядом были бойцы, профессионалы, которые шли первыми. Никого ни разу даже не ранили, не то чтобы убили. Здесь понятно, что игра в одни ворота и наступление факта неизбежно. Он не знал, как вел бы себя на месте этой женщины на самом деле. Пока он думал о смерти только то, что она далеко. У кого-то другого.

– Анна? – повторил он.

– Я слышу, – тихо сказала женщина. – Все в порядке. Вспоминаю просто, – продолжила она. – Я познакомилась с разными людьми на зоне. Там ведь не только отмороженные сидят. Освободилась я во второй половине девяностых. Время было лихое. Но и я оказалась пробивной. На одном из рынков работала. Сначала помощницей. Потом директором. А дальше сеть своих магазинов с партнерами открыли. В общем, за десять лет неплохо заработала на оставшуюся жизнь. Можно и больше, конечно. Да куда?

– А дети? В смысле ребенок? Вы так и не виделись?

– Я узнала, что мать умерла. А сына опять приняли в детский дом, – быстро ответила Анна.

Она снова взяла сигарету.

– Сын? – переспросил Сергей. – Вы же говорили, у вас двойняшки.

Анна вздохнула.

– Да, Сергей, двойняшки. Мальчик и девочка, – ответила она, – так бывает.

– Я почему-то решил, что это две девочки… – начал Сергей.

Но Анна его перебила.

– Вы знаете, Сергей, я себя чувствую отвратительно. Слабость дикая, – она попыталась улыбнуться. – Я себе место в хосписе уже купила, – как будто извиняясь за причиняемые неудобства, говорила она. Смотрела на него, склонив голову, снизу вверх, все так же натянуто улыбаясь. – Ну как купила, неофициально, конечно. Как только первый приступ случится, если жива останусь… Сразу туда позвоню.