Глаза ее покраснели, а нос был забит, но она чувствовала себя достаточно спокойной, чтобы стоять, хоть это и нелегко давалось с брюками, спущенными до колен. Мысль об унижении вновь заставила ее покраснеть, но не было смысла натягивать их обратно. Вместо этого она разделась догола и остановилась, неуверенная, что делать дальше.

Предложение принять душ, как ей тут же стало ясно, было именно предложением. Если она не хотела, никто ее не заставлял. А если хотела, то могла надолго расположиться в ванне. Конечно, никто не обязывал ее мыться, хотя такой вариант она отвергла сразу же.

Ложиться в ванну было бы непрактично, потому что вода моментально бы почернела. Долгий, очень долгий горячий душ — вот что нужно ей, чтобы смыть с себя всю грязь.

Дверь у душевой отсутствовала. Ее отгораживали лишь витиеватая каменная стена, ведущая мимо встроенной полки с медного цвета полотенцами, лежащими друг на друге, и три ведущие вниз ступени, кончавшиеся пятифутовым квадратом. Сразу же найдя кран, она повернула ручку, и вода брызнула из трех стен и с потолка. Она подождала, пока не ощутила пар на уровне своего лица, затем шагнула в воду.

Концентрация мыслей исключительно на смывании с себя грязи дала ее нервам столь необходимую передышку. Теплая вода струилась по ее телу успокаивающим, вибрирующим массажем. Она намыливалась шампунем, смывала его, снова намыливалась и снова смывала до тех пор, пока не почувствовала, что волосы ее абсолютно чистые и не спутанные. Она мылила и скребла свое тело душевым гелем, но в итоге обнаружила, что он не удалил и половины сажи и грязи. Второе намыливание привело к результатам мало отличающимся от первых, поэтому она снова взялась за шампунь; волосы он отмыл, так что отмоет и тело.

В конце концов Лорна обратила внимание, что находится под душем уже так долго, что сморщились кончики ее пальцев. Пора было закругляться. Она пропиталась водой. Не без сожаления она повернула кран, и вода исчезла так внезапно, будто ее втянуло обратно в душевые дырочки. Лишь звуки вентилятора и засасываемой в трубу воды донеслись до нее.

Она не включала вентилятора. И если прибор не включался автоматически, как только влажность в помещении достигала определенного уровня, значит, он вернулся в ванную.

Она поспешно взошла по трем ступеням, взяла одно из полотенец и укуталась в него, после чего взяла еще одно и обмотала им голову. Продвигаясь вдоль стены, она шла до тех пор, пока в поле ее зрения не попала большая часть ванной комнаты. В зеркальной стене за двойной раковиной она видела свое отражение, но отражалась в зеркале только она. Итак, она одна. Сейчас одна. Плотный махровый халат, аккуратно сложенный на табуретке, подтверждал тот факт, что он успел здесь побывать.

Лорна смотрела в зеркало. Даже ей самой казалось, что она бледна. Щеки ее сильно впали, так что внешне она выглядела изможденной и шокированной.

Не страшно. Именно так она себя и чувствовала.

Он сказал не покидать ванной. Она так измучилась, что даже и не пыталась этого сделать, а потому не знала, попросил он ее оставаться в ванной или приказал. В данный момент, просьбой это было или приказом, уже не имело значения. Она как раз и предпочитала никуда не идти и, ничего не делая, просто сушить волосы.

Порывшись в ящиках комода, она нашла лосьон, а также фен и щетку для волос, а это все, что ей требовалось на данный момент. От шампуня ее кожа погрубела на ощупь, поэтому она втерла лосьон, а затем принялась сушить волосы.

Ее движения становились все медленнее. Руки дрожали от усталости. Ей повезло, что она обладала прямыми и сильными волосами, поскольку что-то делать с ними всерьез сейчас не могла. Ей просто хотелось высушить волосы и рухнуть в кровать. Вот и все.

Покончив с этим занятием, Лорна надела халат, явно принадлежавший ему; рукава на несколько дюймов свисали ниже ее пальцев, а подол разве что не волочился по полу.

«Странно, — подумала она. — Он вовсе не похож на человека, который носит халаты».

Она подождала, переминаясь с ноги на ногу на плюшевом коврике. Она могла, по крайней мере, открыть дверь, но не торопилась ни снова встречаться с ним лицом к лицу, ни выяснить тот факт, что даже с открытой дверью она остается в этой комнате пленницей. К чему торопить события? Придет время и для новых конфронтации.

Он сказал: поговорим. Она не желала говорить с ним. Все слова, которые она действительно хотела бы ему высказать, содержали весьма ограниченное количество букв. Единственное, чего она хотела, — это уйти… ну… не совсем чтобы домой, поскольку дома в привычном смысле у нее не было. Она хотела вернуться туда, где сейчас жила и где находились ее вещи. В ее понимании — почти дом. Сейчас ей просто хотелось уснуть в знакомой постели.

Неожиданно дверь открылась, и на пороге встал он, высокий, широкоплечий и спокойный, будто ночь не выдалась для него тяжелой. Он тоже принял душ; его длинные черные волосы еще не высохли и были зачесаны назад, освобождая каждую мужественную линию его немного экзотического лица. Еще он побрился — снял уже пробивавшуюся щетину.

На нем была пара легких на вид пижамных штанов. И больше ничего. Он не улыбался.

Обведя ее взглядом, он обнаружил лишь бледность и изможденность.