Продираясь сквозь защитный пояс джунглей, через каждые несколько часов я находил солнечное место и позволял себе отдохнуть пару часов, в то время как экзоскелетные усилители подзаряжались от разложенной солнечной панели. Я занимался примерно тем же самым — впихивал в себя куски оставшегося от недавней охоты жирного мяса, заедая фруктами и смутно знакомыми корнями. Хранящийся в большом рюкзаке запас консервированной пищи я не трогал — хер его знает, что меня ждет там впереди. Пока мясо шкворчало в уже потемневшей глубокой сковородке, а в железном чайнике закипала вода, я мысленно бился головой в выставленные в мозгу блоки, пытаясь если не пробить, то хотя бы «выбить» оттуда хоть какое-то воспоминание. Пока я не вспомню все полностью и без остатка, пока не заполню все пахнущие кровью и гноем темные каверны в дырявой карте ушибленной памяти, не смогу досконально разобраться в происходящем и стать самим собой.

А это важно.

Ведь будь я просто слегка неудобным, но полезным гоблином, меня бы «подрихтовали» лишь слегка. Скажем, убрали бы пару слоев недавних воспоминаний, в которых я круто разошелся с Первым во взглядах на будущее всей законсервированной цивилизации. Может они и пытались для начала поступить именно так — снова эта уже не раз посещавшая меня слепая уверенность — но этот подход не сработал, и они рубанули весь мой мозговой куст под корень. Могли и убить. Но не убили — из всей той же порой тупой запасливости. Вдруг замороженный упертый ублюдок вроде меня еще пригодится однажды?

Вот и заморозили.

Нет… Я невольно замер с поднесенной ко рту вилкой.

Не так. Или в начале было так, а вот потом я чуть изменил правила… Да меня заморозили. А я вроде как вспомнил слишком много и попросту покинул чужую игру, уйдя посреди кровавой вечеринки и по пути поймав пару пуль в спину. Вроде бы… То, что сейчас всплыло в моем мозгу, не назвать даже зыбким воспоминанием. Так… несколько дрожащих отрывков из моего прошлого. И на этих картинках я бреду по полутемному и очень холодному коридору. Меня шатает от стены к стене, я ударяюсь о стальные двери, оставляя на них пятна крови. В прямоугольных кристально чистых окнах дверей видны освещенные огромные помещения. Некоторые из них еще пусты. Другие заполнены частично или под завязку. Обнаженные тела лежат или висят настолько ровными рядами, где каждый рассортирован не по полу, возрасту или социальному положению, а только по габаритам и весу. Легкие висят, тяжелые лежат, а перекачанные амбалы под двести кило или такого же веса жирдяи занимают самые нижние ярусы соответственно строгой машинной логике. При этом мне известно, что нижний этаж — самый гиблый, если смотреть на статистику выживаемости после долгого холодного сна. При этом я также знаю, что статистика вполне приемлема — даже учитывая повышенный риск пребывания на нижних ярусах. Кто-то со смешком заметил, что если однажды вырубятся почти вечные насосы и прекратится откачивание изолированных сейчас грунтовых вод, то нижние уровни хранилищ превратятся в могильники. Но такая халатность присуща только гоблинам. И поэтому контроль над подземными морозилками отдан всегда бдящим Управляющим. Качки и жирдяи могут спать спокойно… Да… именно такие вот тупые мысли бродили у меня в голове, когда я, почти уже теряя сознание, упрямо брел по холодному коридору, зная, что преследователи уже рядом. Если сдамся и упаду, то мне снова вколют двойную дозу мозгового миксера, а затем забросят в ближайший морозильник. Так что лучше я сам захлопну за собой дверь в смерть… И я продолжаю шагать, уже не чувствуя ног и не понимая какого черта они еще не подломились подо мной… Нужную отметку я едва не пропускаю, но все же замечаю и сворачиваю в коридор О-11. Почти сразу упираюсь в очередную дверь и едва передо мной зажигаются желтые огни, торопливо и невнятно бормочу кодовые слова, активируя какой-то протокол. Ровный голос машины подтверждает правильность кода, но дверь не открывается. Нет… вместо это еще одна стальная створка перекрывает за моей спиной, но за долю секунды до этого я вижу, как выехавший из стенной ниши дрон-уборщик старательно смывает с пола оставленные мной кровавые пятна. А голос машины сообщает, что мне не нужно нервничать, но при этом я должен быть поставлен в известность о том, что все условия содержания спящих изменены в приказном порядке соответственно пришедшему из Атолла распоряжению. Я все еще могу попасть в особый холодильный сектор О-11, но при этом мне необходимо подтвердить свое добровольное согласие на отказ от определенных прав. Список состоит из сорока трех пунктов… Машина начинает зачитывать, но я прерываю, понимая, что вырублюсь прямо сейчас. Я соглашаюсь. Желтые огни сменяются на зеленые, дверь открывается, и я падаю в морозную темноту. Еще успеваю увидеть подхватывающие меня стальные манипуляторы…

Когда это было?

Сколько сотен лет назад?

Проплывавшие мимо меня коридоры выглядели новыми и чистыми, равно как и обслуживающая их техника. Многие хранилища еще были пусты, но это не может указать на время — не все убежища заполнялись одновременно, ведь даже Атолл не мог позволить себе строить сразу десяток колоссальных куполов одновременно. Попросту не хватило бы ресурсов и тогда еще имеющих хождение валют.

Но даже такое рваное воспоминание — уже что-то. Вот так, крошка за крошкой, капля за каплей, я восстановлю все утерянное и выясню главное — кто сука виноват? И мне плевать кто — был это сраный эльф или одна из Управляющих. Я найду и убью, если они еще живы или функционируют. Хотя, похоже, в эти времена грань между биологической жизнью и машинным функционированием окончательно стерта.

Да и можно ли назвать машиной почти живое мать его существо?

Подзарядив все батареи, я сверялся с планшетом, а затем с компасом — никакой карты с привязкой местности я не имел. И никакого встроенного модуля связи. Ничего кроме четкой яркой картинки экрана и неплохого объема пока еще пустой памяти. Все что мне нужно было знать — некоторые отмеченные на карте ориентиры и привязку к стороне света. И все это у меня имелось. Убедившись, что не сбился с намеченного пути — а это мать его для меня теперь очень важно, ведь без собственного пути ты не гоблин, а говна кусок в сточной трубе или попросту чья-то пихаемая куда хочется секс-игрушка — я затягивал пояс, фиксировал крепления на ногах, проверял стабилизатор поясницы и поднимал разом полегчавший рюкзак. Дробовик отправлялся за спину, автоматическая винтовка со складным прикладом привычно повисала на разгрузке спереди, а револьвер ждал своего часа в поясной кобуре. Еще имелся нож, тесак с утяжеленным лезвием и небольшой запас патронов к каждой оружейной единице. Руки чесались прихватить куда больше из распахнутого арсенала, но тащить все предстояло считай на собственном горбу, и я ограничился необходимым, зная, что всегда смогу раздобыть нужное по пути. Собравшись, оглядевшись, я убеждался, что костер залит как надо и двигался дальше, вслушиваясь в мирный шум джунглей. Кого-то жрали живьем, кто-то еще убегал с визгом — жизнь как она есть. Закон джунглей. Закон выживания — приспособления, доминирования и сосуществования. Жирные и длинные пищевые цепочки окружали меня со всех сторон — так, как это было, наверное, тысячу лет тому назад. До того, как в первобытные джунгли пришли погоняющие тупых голодных гоблинов жадные эльфы и уничтожили тут все к херам ради собственной выгоды. И ведь гнойным сукам удалось! Это бесило меня всегда… жгло неутолимой яростью. Этим сукам удалось уничтожить саму планету, мать их! После чего они безбедно и счастливо прожили долгую богатую жизнь, точно такую же подарив своим отпрыскам… Их не постигла кара за содеянное. Более того — их еще навеки воздвигли на пьедестал почета после того, как они, заработав миллиарды, пожертвовали пару миллионов для оставшихся без родных джунглей голодающих туземных детишек.

Но вот они здесь и сейчас — джунгли. Я снова дышал полной грудью, вдыхая свежий и насыщенный кислородом воздух. Вокруг меня бурлила жизнь. Удалось. Ведь действительно удалось. Планета возродилась. И если это было делом всей моей жизни — в чем я пока не уверен — то может мне уже действительно можно просто сдохнуть?

Ну… если вместе со мной уйдут все Управляющие, призрак непонятного Первого и прочие возможно где-то засевшие гребаные персонажи протухшего спектакля… то я готов прямо сейчас прострелить себе башку. Ну а если они захотят отправить в это путешествие только меня одного… тогда я еще побарахтаюсь.

Да… пока я брел по джунглям, в моей голове тоже шло брожение — причем тупое. Но я намеренно позволял мыслям разбредаться, снова сходиться или сталкиваться. Все ради крохотной надежды на очередной флешбэк.

На следующий день солнечная панель перестала заряжать. Я покопался в ее начинке, но починить не удалось. Выжав из батарей ножных усилителей все до капли, я оставил их рядом с одной из троп вместе с солнечной панелью. Теперь я пер уже чисто на себе больше пятидесяти килограмм полезной нагрузки и не собирался расставаться даже с одной банкой тушенки или даже патроном. Подлеченное и хорошо питаемое тело выдерживало нагрузку легко, доказывая, что постоянные тренировки не прошли даром.

Переночевав в редеющих джунглях еще раз, с рассветом я вышел на почти открытую местность и двинулся по заросшими кустарником пологих холмам, стараясь держаться в тени редких деревьев и не показывая небу небритую харю. Бейсболка и защитная маска надежно скрывали большую часть лица, но рисковать я не собирался. И не надо мне говорить, что никто не наблюдает за происходящим на планете через спутники, с дронов или через жопную дыру крылатой мартышки. Я все равно не поверю.

Следующие три дня я продолжал двигаться по мало меняющейся местности. Я был абсолютно один, не считая зверья. И меня это радовало. Я продолжал напрягать голову, стараясь пробить блокаду, но все еще без особого успеха. Что-то пробуждалось… и снова исчезало в глубинах изуродованной памяти. Вечерами, сидя под прикрытием холмов у скрытого в земле костерка, жаря агути, цедя горячий витаминный коктейль, я крутил в руках «шесть главных подсказок», но они также не вызвали больше ни единого воспоминания. Дожевав мясо вприкуску с печеньем, я проваливался в чуткую дрему до утра, а с рассветом продолжал путь.