16 сентября. Фронт стабилизируется
Преследуя отступающие русские войска, Людендорф и Гофман пытались организовать еще одно окружение, на этот раз на территории Литвы и Белоруссии. Прорвав русский фронт в районе Свенцян, германская кавалерия уже подходила к Минску. Однако немцам не хватило войск для того, чтобы замкнуть кольцо: русские оставили Вильно, но не были окружены, а введенные в бой Алексеевым резервы остановили наступление врага.
Эрих фон Фалькенхайн уже перебрасывал армию Макензена на Балканы и не собирался отправлять на Восточной фронт никаких подкреплений. Он не без злорадства приказал Гинденбургу остановить дальнейшее продвижение – отныне стратегия начальника Генерального штаба ставила для восточных германских армий лишь оборонительные задачи. Примерно в это же время неудачей закончилась австро-венгерская попытка начать наступление на Ровно. В свою очередь, российская Ставка также организовала несколько операций, но обессиленные войска попросту не могли наступать и все атаки провалились.
Восточный фронт замер. Теперь его протяженность была вдвое меньшей чем весной – и куда более удобной для Центральных держав. Русские отступили на сотни километров и уже не могли угрожать вторжением в Пруссию или в Венгрию. Царская армия понесла огромные потери, а ее боевой дух, как это стало очевидно в ретроспективе, был бесповоротно надломлен.
Поражения на фронте также стали отправной точкой возобновившейся борьбы между «бюрократией» и Государственной Думой, что в условиях растущей социальной напряженности было чрезвычайно опасным. Тем не менее, надежды Фалькенхайна на то, что действия германских войск на Востоке подведут правительство Николая II к мысли о необходимости заключить с Центральными державами мир, оказались напрасными. Царь и его министры были столь же далеки от какого-либо желания начать переговоры с Берлином и Веной, что и годом ранее.
6 октября. Мятеж на «Гангуте»
Одно из первых «возмущений» на флоте во время Мировой войны. Уставшие от скученности корабельных коридоров и однообразия жизни на стоящем в Финляндии дредноуте, матросы потребовали избавить их от офицеров немцев и попытались захватить оружие. Кровопролития удалось избежать, но почти сотня моряков была арестована и затем осуждена военным судом. Среди них оказался и П. Е. Дыбенко – будущий главнокомандующий военно-морскими силами советского государства.
15 декабря. Приезд фрейлины
Марию Александровну Васильчикову – фрейлину первой супруги императора Александра II – Мировая война застала в ее имении Глогниц, располагавшемся неподалеку от Вены. Рассчитывая сыграть на старых династических связях, австрийские власти не стали интернировать вхожую в высшие петербургские круги подданную Российской империи, следствием чего стали знаменитые «письма Васильчиковой», адресованные императрице Александре Федоровне, а через нее – Николаю II. Первое письмо было написано в марте, а третье (и последнее) – в мае 1915 года.
Васильчикова, имевшая ряд встреч с высокопоставленными австрийскими и немецким дипломатами, включая и министра иностранных дел Германии, предлагала себя в качестве посредника на предстоящих переговорах с Берлином и Веной. Бывшая фрейлина утверждала, что Германия и Австро-Венгрия готовы предложить такие условия сепаратного мира на Востоке, что «честь» России, связывающая ее «обязательствами» по отношению к англо-французским союзникам, не будет задета. Бывшая фрейлина не получила ответа ни на одно из своих посланий.
Наконец, после посещения лагеря для русских военнопленных в Германии, Васильчиковой разрешили выехать в Россию, куда она должна была привезти немецкий меморандум о мире и личные письма от великого герцога Гессена, родственника Александры Федоровны. Отплыв из Данцига в Стокгольм, 15 декабря Васильчикова оказалась в Петрограде, сразу же попросив личной аудиенции у императрицы. Вместо этого ее принял министр иностранных дел России Сазонов, устроивший «посланнице мира» настоящий разнос. Отказавшийся даже ознакомиться с немецкими предложениями, глава дипломатического ведомства пообещал, что «тевтонские державы» будут «стерты в порошок» и никакие интриги «российских немцев» не помешают этому.
Между тем по столице поползли слухи, представлявшие приезд Васильчиковой как часть грандиозного заговора «придворной немецкой партии», среди членов которой называли и саму Александру Федоровну, якобы и вызвавшую «немецкую шпионку» в Петроград. В думских оппозиционных кругах заговорили даже о тайных приемах в Царском Селе, будто бы организованных специально для Васильчиковой.
Таинственная «миссия» фрейлины определила ход разговоров в петроградских салонах накануне нового 1916 года. Немало разгневанный этим Николай II приказал министру внутренних дел выслать Васильчикову из столицы, а заодно лишил ее и фрейлинского звания. По иронии судьбы, «сосланная» в черниговское имение своей сестры, «разжалованная» фрейлина смогла вернуться в Австрию весной 1918 года, когда войска Центральных держав заняли Украину.
17 октября. Персидский поход
Обессиленное государство, еще до Мировой войны разделенное Россией и Великобританией на «сферы влияния», не могло помешать воюющим державам превратить Персию в поле битвы. Русский экспедиционный корпус захватил центральные районы страны, а с юга в Персию вошли британские войска. В то же время, немецкие и турецкие офицеры набирал и отряды из персов в районе Хамадана. К декабрю 1915 года этот город был захвачен русскими, но боевые действия на этом не закончились. Вплоть до 1918 года русские войска вынуждены были вести борьбу с враждебными отрядами на территории Персии, одновременно пытаясь оказать поддержку британским операциям в Месопотамии.
28 декабря – 6 января. Кеприкейское сражение
Весна и лето 1915 года оказались не слишком удачными для Кавказского фронта (официально, для Кавказского театра военных действий, термин «фронт» вошел в употребление с весны 1917 года). Завышенные ожидания после победы под Сарыкамышем привели к недооценке османской армии и транспортных трудностей, буквально парализовавших дальнейшие операции русских войск. Теперь уже им приходилось вести тяжелые и неудачные оборонительные сражения.
Изменить это положение удалось только в ходе битвы у Кеприкея: неожиданно ударив во фланг наступавшим туркам, армия Н. Н. Юденича обратила врага в бегство, в ходе преследования вновь достигнув Эрзерума – ключевой османской позиции в регионе. По меркам Мировой войны, победа не казалась особенно значимой: «всего лишь» тридцать тысяч убитых, раненых и пленных солдат с обеих сторон. Однако поражение турок позволило русским перехватить инициативу и завершить кампанию 1915 года на победной ноте.
Бои на русско-турецком фронте проходили на фоне «армянской резни», получившей у большинства современных историков определение геноцида. Правительство «младотурок», еще до войны настроенное превратить жителей Османской империи в «единую нацию» по турецкому образцу, крайне подозрительно относилось к любому сепаратизму. После высадки союзных войск в Галлиполи и первых поражений на Кавказском фронте, «армянская проблема» приобрела для османского руководства военно-стратегический характер: русские не особенно скрываясь поощряли стремление армянского населения Анатолии к «освобождению от турецкого гнета».
Первые депортации начались еще в феврале 1915 года – из османской столицы и прилегающих районов были вывезены десятки тысяч армян, однако самое ужасное было еще впереди. Апрельское восстание в анатолийском городке Ван, на подавление которого были брошены иррегулярные отряды, состоявшие в основном из курдов, стало поводом для депортации сотен тысяч армянских подданных султана. Производившаяся с крайней жестокостью и намеренно проложенная через пустыни Сирии, она должна была привести к фактическому уничтожению всей армянской диаспоры в Турции. Сотни тысяч армян были убиты бандами местных жителей или погибли от нехватки воды, пищи или болезней. Существует множество свидетельств о том, что провинциальные османские губернаторы получили из Константинополя распоряжение убивать всех мужчин-армян.