А. С. Арутюнов, 17 декабря

По дороге тяжелая картина, всюду двигаются масса армян беженцев, мужчин, женщин, детей, некоторые дети от холода и усталости падают, и их подбирают наши солдаты и многим способствовали матерям, неся на руках детей, кто идет пешком, кто в санях едет, словом тянутся несчастные беженцы в сторону России, побросав всё своё имущество и жилища. Картина очень тяжёлая и нет слов передать то, чего видено много. Многие старцы и женщины, больные, еле передвигают ногами, падают, и тут их сажают наши артиллеристы на сидения орудий и зарядных ящиков. Словом, где только можно в обозы и т. п. сажают и подвозят… Все убиты горем и несчастьем. Такая же плачевная картина и в городе Кара-Килис. Кругом слезы, плач и каждый житель армянин старается выбраться из места боевых столкновений с турками и курдами.

И. С. Ильин, 19 декабря

Юзефович говорит, что в артиллерии почти нет снарядов и часты случаи, когда пехота совсем без поддержки своей артиллерии. Недурно, нечего сказать! Много говорили с ним о войне вообще, и оба были согласны в полной бессмысленности этого массового убийства.

То, что Юзефович оказался такого же взгляда, как и я, меня очень подбодрило, он мужественный офицер, порт-артурец, имеющий все боевые награды до Золотого оружия, и, следовательно, его подозревать не приходится ни в трусости, ни в малодушии. Сам же я приписывал свой взгляд и обращение к войне исключительно страху…

Ф. Ф. Фидлер, 20 декабря

Еще ни разу я не видел Гинцбурга, этого, как правило, добродушно спокойного, ироничного человека, в таком язвительно-возбужденном состоянии. «Знать больше ничего не желаю про наших писателей. Ведь они, хамы, стали угождать правительству, лгут, клевещут и занимаются травлей под маской патриотизма. На сто лет вперед подавили свободу в России! Уже теперь вся наша интеллигенция – рабская, что же будет после войны?! Германская жестокость, германское бескультурье! Ха-ха-ха! Да ведь немцы в этом отношении – просто несмышленыши по сравнению с нами. Что вытворяют наши казаки в Польше, что творили англичане в Индии?.. А Вы – еще собирали у себя писателей и создали Общество для помощи жертвам войны. Никогда не стану членом этого Общества, да и Вам советую из него выйти. Потому что я против войны, этой лицемерной затеи, когда под предлогом помощи Сербии хотят аннексировать Галицию. Тут я полностью солидарен с Горьким, полностью!.. Да, да!»

А. Н. Бенуа, 21 декабря

Только что разбрелись по всей Москве газетчики, которые кричали: «Второе издание «Вечерних известий”. Сведения о призыве ратников. Ополчение первого и второго разряда!». И вместе с ними повсюду точно расползаются слова «ополчение», «разряд», «тебе сколько лет?», «ты какого призыва?» и снова «ополчение», «ополчение» и т. д. Это говорят извозчики, городовые, прохожие самого разнообразного характера, дамы, бабы, мужики – весь город. Даже с проезжающих экипажей и с платформ пролетающих трамваев раздаются многоречивые слова.

М. Л. Казем-Бек, 23 декабря

Сегодня я опять получила письмо от Лёли. Откуда? Не знаю. Их полк, кажется, отошел на юг и находится где-то около Радома. Лёлёша пишет между прочим: «Мне хочется верить, моя милая, голубушка мамочка, что в последних боях, после того, что наш обожаемый Великий Князь и полководец имел мужество оставить негодные и ненужные Ловичские позиции и встретить немцев в Равской долине, что тут об отчаянную храбрость нашего войска сломится храбрая отчаянность немцев и начнется новая глава войны» – и кончает так: «будем верить, что Новый Год дарует Великой России великую победу и что наши дети и вы все, мирные жители, будете долгие годы жить плодами русских побед».

Я выписала эти строки, чтобы подчеркнуть, во-первых, что Великого Князя «обожают» в армии вопреки всем козням его врагов; во-вторых, я подчеркиваю и справедливость сообщения главнокомандующего, что Ловичские позиции оставлены потому, что они были неудобны. В-третьих, мне приятно подчеркнуть веру Лёли в «Великую Россию» и в ее будущность и бодрое, победоносное настроение, которое, очевидно, царит вокруг него.

С. И. Зимин, 24 декабря

Война все тянется и тянется, даже жутко, сколько убитых, искалеченных и сошедших с ума. Жертв миллионы, настроение скверное и с трепетом ждем конца. Вернулся с войны племянник Ваня, явился героем, контуженным, с Георгием за храбрость, рассказывал ужасы, которые они там переживают, и по повседневности привыкают к ним и перестают замечать. Гремят орудия, гром, визг, треск. На его глазах бомба попала в стоящего солдата, прямо в голову, и Ваню забрызгало мозгами, разлетевшимися из разбитого черепа; рядами падают герои-солдаты. Идут все новые наборы солдат. Ратников взяли уже до 1902 года, недалеко очередь и за нами, ведь я, Ваня и Саня 1897 года. Хочется весны, покоя, цветов, а тут кровь льется реками и у нас леденит сердце.

В. А. Меркушов, 25 декабря

У нас пока все есть, но цены быстро растут, что заставляет с тревогой смотреть на будущее, так как прибавками к жалованью вряд ли можно будет долго компенсировать возрастающие цены.

«Петроградский листок», 27 декабря

Из России в Германию ежегодно отправляли большие транспорты клюквы, но так как теперь этот транспорт прекратился, а клюквенного синдиката у нас, слава Богу, еще нет, то цена на клюкву упала до рубля двадцати копеек за пуд. Пожалуй клюква – единственный предмет, дешевый в Петрограде.

«Московская газета», 29 декабря