Внук же чуть не обомлел от ужаса и ударился в жалкие оправдания, совсем позабыв, что надо отыгрывать мою роль:

— Что вы, дедушка… Мы ничем таким не занимались.

Наставник замер и уставился таким взглядом, будто сразу обо всем догадался. Однако затем неожиданно рассмеялся и погрозил пальцем. Я догадался, что таким образом он похвалил меня за удачную пародию на своего затравленного внучка, а тот, в свою очередь, едва не врос в кресло и, казалось, забыл как дышать.

— П-правда, дедушка. Мы просто сидели рядом и…

«Заткнись, идиот, иначе он все поймет».

Ну, хоть этот совет пришелся к месту. Если Альберт узнает правду, то все равно не сможет ничем помочь, лишь разорется пуще прежнего. Но это не единственная причина, по которой я не хотел раскрывать все карты. Во-первых, было немного стыдно из-за чрезмерной самоуверенности — если бы сделал все, как планировал старик, возможно, не попал бы впросак.

Во-вторых, я не оставлял надежды задавить омежку несгибаемой волей и стальным характером и загнать туда, где похотливому овощу самое место — на самое днище подсознания. В теории подобный фокус можно провернуть, если вывести парнишку из себя — однако страх, похоже, далеко не самая сильная его эмоция. К страху и унижениям он привык с детства — значит, требовалось надавить на иную болевую точку, оставалось только понять, какую именно.

— Тогда идем, — наставник указал на дверь во дворик. — Покажешь, так ли ты хорош в драке, как в охмурении красоток.

Мы встали посреди газона, окруженного непроглядной зеленой изгородью — отличный вариант и для вампиров, и для их гостей, желающих заняться чем-нибудь эдаким на свежем воздухе. Альберт завел левую руку за спину, коснулся прутом лба и направил на нас острие. Внук в точности повторил приветствие, и подлинная уверенность в движениях дали понять, что шпагу он сжимал куда чаще женских прелестей.

Для начала наставник попытался кольнуть в грудь — нарочито медленно и предсказуемо, и Трофим на рефлексе отвел деревянный «клинок» в сторону.

— Хм… Вполне неплохо.

Выпад повторился, на этот раз гораздо быстрее — я бы, наверное, и дернуться не успел, однако дворянин играючи отбил шпагу и молниеносно контратаковал. Будь на месте учителя кто-нибудь менее опытный, и укол достиг бы цели, но и бывалому клирику пришлось как следует тряхнуть стариной, чтобы избежать удара.

— Еще лучше. Узнаю свою школу. А попробуй-ка вот это!

Снова выпад, на излете прут резко ушел вниз, поднырнул под мое оружие, отклонил вбок и едва не клюнул в живот. И все же Трофим сумел отразить даже такой финт — развернулся в пол-оборота, пропустил острие мимо торса и тут же кольнул в область шеи. Альберту пришлось отскочить на добрый метр, чтобы не проиграть на первой же минуте.

— Впечатляет.

Меня же больше впечатляло ощущение марионетки, когда все видишь и слышишь, но тобой управляет кто-то другой. В этом мало приятного, скажу я вам — неудивительно, что хозяин так взъелся на меня за дни позорного пленения. И ладно бы он чувствовал то же, что и я — от такого симбиоза как раз сплошные плюсы, а участь простого зрителя мало кого могла обрадовать.

— Гляжу, ты полностью подчинил моего непутевого внучка, — старик со свистом махнул палкой. — Тогда сдерживаться нет нужды. Защищайся!

На нас буквально осыпался шквал ударов — дед колол, как пулемет, и приставным шагом оттеснял к стене. Поначалу юнец опешил от такого натиска, но затем быстро пришел в себя и серией удачных приемов вернул схватку на центр газона. Похоже, слова старика крайне раздосадовали юнца, и тот рубился, как в последний раз, не обращая внимания на усталость и боль. И вопреки ожиданиям бешеный напор увенчался успехом — едва не попавшись на очередную уловку, Трофим отбил «шпагу» к земле и тюкнул соперника в грудь.

— Туше! — наставник с улыбкой поклонился. — Отличная работа. С такой прытью ты легко одолеешь Гессена. До рассвета еще час — можешь отдохнуть и привести себя в порядок.

— Тогда я немного прогуляюсь, дедушка.