Глава 14 Ричард Вествуд.

Ричард Вествуд поднял свою тяжёлую и гулкую, как чугун, голову. Мысли в ней шевелились вяло и сумбурно. Сознание периодически ускользало от него. В голове роился калейдоскоп разных мыслей, но ни одну из них нельзя было назвать здравой, скорее, они были мыслями сошедшего с ума человека. Но Ричард Вествуд, к сожалению, с ума не сошёл. И он это, к своему ужасу, понимал. Ощущение своего тела к нему вернулось примерно три дня назад, когда в голове стали появляться мысли. До этого момента там царил полный хаос.

Ему периодически приносили еду и питьё. Вот только оно, с недавнего времени, изменило свой вкус. Раньше от приносимой ему воды немел кончик языка, а сейчас он горел, как в огне. Ричард Вествуд не обращал на это внимание раньше, не стал обращать внимание и сейчас. Ему давно уже было всё равно. Он с трудом помнил, кто он, своё имя и фамилию. Всё, что происходило с ним раньше, было таким далёким и несерьёзным, что он даже не верил, что когда-то прожил такую насыщенную разными событиями жизнь.

То, что он испытывал сейчас, казалось ему окончанием жизни. Он, будто бы, попал в ад. В свой личный, строго индивидуальный ад, в котором, персонально назначенные по его душу, черти приготовили определённый набор мук, которые он последовательно проходил, раз за разом.

Тихо скрипнула хлипкая дверь, прикрывавшая вход в убогое глиняное жилище, в котором он обитал. Его руки были свободны, но он не хотел бежать. Бежать было некуда, да и зачем? Когда у тебя нет сил уже ни на что, свобода не нужна. Даже жить у него не было сил. Он не жил, он существовал!

Вествуд поднял голову и посмотрел в ту сторону, где стоял тот, кто тихо зашёл, посетив его личный ад.

- Аааа! — губы пленника изобразили слабую улыбку, — вот кто ко мне пожаловал! Господин главный чёрт!

В дверях стоял невозмутимый Палач, с дочерна загоревшим сухощавым лицом, покрытым коротко подстриженной бородой, состоящей из волос, похожих на жесткую проволоку. Азель всегда ругалась, когда он, забывшись, тёрся об неё своим лицом, надеясь на ответную ласку.

Мысль промелькнула и исчезла, оставив после себя лишь мимолётное сожаление. Он пришёл сюда не просто так посмотреть на полубезумного пленника. Иоанн Тёмный изъявил желание посетить уже никем не охраняемого пленника, которому последнюю неделю давали неизвестный Палачу отвар, приготовленный лично Мамбой.

Что ж, Мамба превратил пленника в того, чем он был сейчас, в его силах превратить его и обратно в нормального человека. В этом Палач ни сколько не сомневался. Он думал, что Иоанн Тёмный — живое воплощение одного из духов Африки, и поэтому старался не удивляться ничему, хотя это иногда и происходило помимо его воли.

- Ну что? — послышался сзади голос Иоанна Тёмного, — как тут пленник?

Палач отступил в сторону, пропустив внутрь хижины Мамбу.

- О, бродяга, и мой несостоявшийся убийца! А ты плох, товагищь, — коверкая незнакомое Вествуду слово, произнёс Мамба.

- Вот ведь как, — продолжал он, — пытался ты меня убить, да по приказу, а сам сейчас ни живой, ни мёртвый. Метаморфозы!

- Ни живой, ни мёртвый, — как эхо повторил за ним Вествуд. Слова-сигналы отдавались в его пустой голове чистым звоном, не неся никакой информации.

- Понятно, ему ещё долго восстанавливаться, — произнёс Мамба, обращаясь к Палачу, — но есть у меня одно средство, которое может ускорить процесс, а заодно, показать страдальцу, что есть в этой жизни…

Проговорив это, Мамба достал из принесённого с собою кожаного мешка набор трав, тыквенных бутылочек и разных склянок из тёмного стекла. Перебрав все, он отобрал несколько, а потом, засунув руку снова в мешок, выудил оттуда красивую старинную серебряную чашу, покрытую снаружи толстым слоем чёрных окислов.

Внутри она была белее мела и так ярко светилась, словно бы отражала лунный серебристый свет. Ричард Вествуд внезапно почувствовал всеми фибрами своей измученной души исходящую от этой чаши энергию, которая словно подсветила его душу и обратила к тому, чего он пока ещё не понимал.