Момо внезапно опустился на колени и опустил голову, не в силах выдержать прямой взгляд царя Судана. Вествуд попытался сопротивляться этому взгляду, но что-то мешало ему и не давало смотреть в лицо своего врага с прежней легкостью и волей. Бросив сопротивляться, он отвёл взгляд, а потом и вовсе склонил голову, рассматривая тёмную пыль под своими босыми ногами.

- Вот вас и привели… мои враги, — медленно произнёс Мамба, — сейчас вы снова стали похожи на людей, а не на тех безумных зверей, которыми, без сомнения, были, когда пытались убить меня. Я долго размышлял, есть ли смысл давать вам шанс умереть людьми, или оставить всё как есть!

- Увы, не всем моим желаниям надо потакать. Я уже не простой вождь, и интересы моего царства давно стоят превыше моих личных амбиций и чувства мести. Вы заслужили смерть, и вы её получите! Но умереть можно по-всякому, и в разном качестве. Хотите ли вы остаться людьми и умереть не как бешеные, всеми забытые, собаки, под забором?

- Хотим, — громко сказал Момо.

- Было бы неплохо, — почти неслышно произнёс Вествуд.

- Я вижу, англичанин, ты не веришь мне, а жаль! Значит, я отправляю тебя обратно в то состояние, в котором ты до этого и находился. Собаке — собачья смерть! — сказал, как припечатал, Мамба.

- Нет, — вырвалось из резко пересохшего горла Вествуда. — Нет, — снова добавил он, только не это, лучше сдохнуть, лучше сразу сдохнуть, и он стал искать глазами предмет, с помощью которого мог бы убить либо себя, либо Мамбу.

- Даже не надейся, — усмехнулся в ответ Мамба. О том, что его может убить этот доходяга, он даже не думал, ведь дело было в другом.

- Ты не сможешь убить ни меня, ни себя. Слишком ты долго находился под воздействием эликсира безумия. Ты ведь и сам это знаешь, ну попробуй, постарайся, — внезапно громко вскричал Мамба и встал во весь свой рост, нависнув над обоими. Его тень, заколебавшись под факельным пламенем, заплясала на стене, постоянно преломляясь и искажаясь, порой принимая совершенно фантасмагоричные образы.

И Вествуд понял, что убить ни себя, ни Мамбу, он не сможет, слишком долго он жил в безвременье, слишком много утекло воды с тех пор, как он впал в это состояние, и слишком многое было потеряно лично для него, чтобы снова стать таким, каким он был прежде. Его психика впала в неизвестное ему болезненное состояние и зависимость от поступков и действий его мучителя, и он сломался.

Нет, он не переломился, не упал ниц, задрожав, не расплакался, не упал и не стал биться головой о грязный пол. Он сломался в душе, покорился тому неизбежному, что сейчас произошло между ним и Мамбой. Он не видел больше смысла и другой цели в жизни, кроме как выполнить волю этого странного вождя и спокойно умереть, больше не страдая ни душой, ни телом.

В то, что у него есть шанс спастись, он не верил. Он просто не мог в это поверить. Может быть, если он сможет выполнить задачу, которую ему поручит Мамба, он освободится от этой зависимости, может быть… А если эта цель будет настолько страшна, а её последствия настолько ужасны, будет ли после всего, что он совершит, смысл жить дальше? И на это у него тоже не было ответа.

А в то, что задача будет опасна, трудна и необычна, он уже верил, чувствуя шестым чувством, что его поступки и действия переломят ход истории целого государства, но ничего не мог с собой поделать. И он переосмыслил свою жизнь, покорившись неизбежному.

- Приказывай, — глухо проговорил он и медленно опустился на колени перед Мамбой, склонив свою совершенно седую голову, покрытую грязными, длинными, спутанными между собою волосами.

- Приказывай, — как эхо повторил за ним Момо, которому суждено было стать при белом господине чёрным слугой. Два воина, чёрный и белый, покорились своей судьбе и были готовы идти на смерть, в огонь и воду, лишь бы выполнить отданный им чёрным вождём приказ. И они выполнят его!