Рас Ярый и его начальник штаба, капитан в отставке Григорий Баламут, по прозвищу «Камень», стояли на небольшом холме, рассматривая в бинокли и осмысливая диспозицию, открывающуюся перед ними.

В стороне от них фугасные снаряды гаубиц португальцев вздымали вверх комья сухой земли, где толпа слабо вооружённых рекрутов, набранных по пути, изображала отчаянную атаку в лоб. Было их немного, не больше пятисот человек. Целью самоубийственной атаки была необходимость прощупать оборону противника.

Канонерские лодки, получая данные от наблюдателей на берегу, открыли огонь из своих орудий по негритянским воинам, атакующим укрепления. Эти, набранные по «недобору», воины, в это самое время, метались взад-вперёд перед укреплениями, оглашая их пределы своими истошными криками.

- Непонятно, — сказал вслух Баламут.

Несмотря на свою нетривиальную фамилию, больше похожую на прозвище, он был спокойным и неторопливым человеком, всё и всегда делавшим обстоятельно и тщательно, преодолевая препятствия, используя интеллект и огромный опыт. Его внутренняя сущность и фамилия были настолько далеки друг от друга, как далеки друг от друга две звезды из разных галактик.

Его кряжистая фигура, облаченная в светло-жёлтый мундир африканских войск Судана, смотрелась блёкло на фоне разодетого в разноцветные тряпки раса Ярого, который одевался так, как он считал, должен одеваться любой командующий тьмой воинов. Прозвище «камень» Баламуту дали негры, которым он казался непоколебимым и спокойным, как эта земная твердь. А ещё он получил его за свои глаза, всегда спокойные, серые, как валун, смотревшие словно насквозь, что никому не нравилось.

- Что непонятно? — переспросил на ломанном русском рас Ярый.

- Непонятно, сколько у них осталось снарядов и много ли пулемётов. Надо организовать ещё одну атаку, но на другом фланге, — и Баламут махнул рукой, показав предполагаемое направление атаки.

Рас Ярый перевел взгляд в сторону и согласно кивнул головой.

- Будут большие потери, — проговорил он, словно колеблясь.

- Потери будут намного больше, если мы бросим в атаку людей, не разведав наиболее опасные участки, и всю систему обороны противника, — медленно, словно кидая большие камни в колодец, проговорил Баламут.

Рас промолчал, он немного боялся этого спокойного, как скала, русского, никогда и ничего не делавшего просто так или плохо. Раз он так сказал, значит, так надо. И, выдержав необходимую паузу для принятия решения, которое он и так уже принял, рас отдал приказ отправить в атаку другой отряд воинов, вместо рассеянного артиллерийским огнём и бежавшего первого отряда.

Громко крича, тысячный отряд воинов бросился бежать в сторону укреплений, изредка стреляя из старых, а у кого-то даже, ржавых винтовок, которые и сами по себе представляли опасность, но только для своего владельца.

Им навстречу потянулись пулемётные очереди и слитный ружейный огонь португальских аскеров, засевших в неглубоких окопах. Словно невидимые пчёлы, басовитые шмели и жуткие шершни, устремились в полет пули, нащупывая тела воинов, идущих в атаку. Через пару минут артиллерийские батареи португальцев тоже включились в общую работу по уничтожению атакующих.

Пока разрывы снарядов демонстрировали перелёты и недолёты, разведывательный отряд негров ещё держался, несмотря на то, что из его рядов пули постоянно вырывали бойцов и безжалостно швыряли их на землю ранеными или убитыми. Но когда к пулям подключились осколки и разрывающиеся среди атакующих фугасы, отряд не выдержал и, бросая оружие и демонстрируя самые лучшие достижения в мире спорта по бегу на средние дистанции, побежал назад, теряя и теряя людей в процессе своего бегства.

Никто их не винил, потеряв почти половину от всего состава убитыми и ранеными, новый отряд выполнил поставленную ему задачу, вскрыв всю систему огня оборонявшихся, и теперь и Ярый, и Баламут знали, в каком месте атаковать наиболее целесообразно. Все тридцать горных пушек выкатили на необходимую для прицельной стрельбы позицию и открыли из них огонь. Волна снарядов накрыла оборонительные укрепления португальских войск, состоявших на три четверти из чернокожих аскеров.

Не дожидаясь прекращения артиллерийской подготовки, в атаку бросились сначала самые дикие, из набранных по пути воинов. Громко крича и даже размахивая винтовками, с примкнутыми штыками, они чёрной волной, с кое-где мелькавшими цветными пятнами набедренных повязок, шорт или рубашек, устремились вперёд.

Вслед за ними была отправлена в атаку вторая волна, но эти воины бежали не отдельными группами по саванне, а шли быстрым шагом, вслед за первой волной. Со стороны укреплений открыли шквальный огонь, из всего имеющегося оружия.

Как и во время разведки боем, необстрелянная толпа негров, попав под сильный огонь и плохо умеющая стрелять, быстро повернула обратно, неся потери от ружейного огня, который не ослабевал, даже несмотря на то, что посередине укреплений вспыхивали разрывы снарядов и во все стороны разлеталась шрапнель, калеча и убивая отстреливающихся аскеров.

Португальским аскерам был отдан приказ — держаться до конца! А среди солдат-португальцев и примкнувших к ним добровольцев, было немало тех, чьи семьи сейчас спешно грузились на отходящие пароходы в порту Луанды. Но бой только начинался! Пропустив мимо себя отступающих в беспорядке воинов первой волны, солдаты второй приготовились и открыли огонь, лёжа или с колена. Из их стрелковых цепей заговорили доставленные из тыла пулемёты Максим.