– Как знал ведь, – естественно, всё не могло пройти гладко, без сучка и задоринки. Обязательно должен был найтись подобный человек, что обосрал бы всем малину. Что же, такой действительно нашёлся. Не самый уважаемый (из-за своего крайне скверного характера, полностью перечёркивающего все его положительные качества), но один из самых сильных и храбрых рыцарей Вильгельма, стал подобным ослом, которому нужно было испортить всем праздник. Естественно, после подобных громких заявлений и, тем более, оскорблений он продолжаться попросту не мог. Девки, ублажавшие мужчин на торжестве, мгновенно удалились от них в сторону, а оные, крайне недовольные произошедшим, даже перестали чавкать, погрузив весь зал в гробовую тишину в один момент.
– По тебе, бестия, колокола звенят! Ложью твоею недовольные, отравленные твоими чарами, колдун, они попадали сами, да всё равно звенят по тебе! – мерзко разевая свой рот для очередного плевка словами, он показывал, насколько в «плачевном» состоянии была стоматологии в средневековье. Как-никак, у него отсутствовало больше половины зубов, в то время как другая, остальная, была то жёлтой, то коричневой, то чёрной (где как, уж не знаю даже, как он умудрился так). Этот недалёкий мужлан, разумеется, поносил честь как своего герра (в конце-то концов, это его наследник), так и, что самое важное, самого Фридриха…
– Чары, говоришь..? Колокола попадали… иная голова, которая чарам верит, сама, что колокол… пустая! – Лука, не выказывая своего страха (от которого у него аж тряслись поджилки) подошёл к своему одноглазому тёзке (по среднему имени), Фридриху, по прозвищу Большой Хрен, да постучал ему, еле дотягиваясь своим кулачком, по голове. Естественно, отзвук был звонкий, будто бы в его голове, вправду, было пусто. Несмотря на лёгкий налёт театральщины, публике очень понравился данный эпизод. И развлекающие мужчин женщины, и сами пирующие воины, разумеется, заполнили весь зал оглушительным смехом. Каким-то невероятным образом Фридриху удалось выйти абсолютно сухим из воды, ещё и унизив своего оппонента.
– Ах ты, тварь! Убью! – разумеется, тот тотчас же рассвирепел, схватил свой меч, и хотел было уже проткнуть бедного Фридриха, как вдруг споткнулся, не справившись с «управлением» своего тела, приземлившись своим жирным горлом на кромку своего же меча. Будь он менее усерден в его затачивании, возможно, ему бы не пришлось барахтаться по полу, пытаясь остановить быстрое истечение кровью, но, увы.
– Смотрите, люди! Этот человек, который собирал меня убить, растянулся, переправляясь от пола к праотцам! – естественно, возбуждённый и воспалённый Фридрих, подогретый реакцией толпы и бугая, решил тут же осмеять погибшего столь бесчестным и глупым образом воина. Впрочем, тот был хоть и ублюдком, но своим для остальных пирующих, так что все предпочли смеху минуту молчания, чтобы почтить павшего (хотя он всё ещё барахтался в луже собственной крови)…
Глава 4. Дебют… во всех смыслах
– Фридрих, пускай и ты не справился со своей задачей на отлично, но ты хотя бы постоял за себя, не страшась даже самых опасных из моих людей, защитив своё достоинство. Полагаю, хотя бы этим ты внушил моим вассалам хоть капельку уважения к себе. Разумеется, уже этим ты заслужил себе право владеть своей землёй, – естественно, оставить без награды своего наследника, пускай даже и конкретно так нашкодившего ему, Вильгельм не мог. Скрепя сердцем, он выделил Фридриху одно из своих небольших баронство, в котором было всего 3 деревни. Делать там, разумеется, особо нечего, никакой опасности для его подопечного там, конечно же, нет, делай что хочешь, как говорится, лишь бы законы не нарушал.
– Благодарю. Надеюсь, ты уже уведомил моих наставников и учителей о том, что я переезжаю? И да, что насчёт деталей… например, налогов? Могу ли я оставлять при себе все налоги? Могу ли я ими распоряжаться так, как мне захочется? – разумеется, жид по своей природе, Фридрих сразу же соскочил с учёбы на деньги, ну кто бы мог сомневаться!
– Чуть попозже, ближе ко времени твоего приезда на новое место, я тебе пришлю бумагу, дарующую тебе право собирать от моего имени налоги. Их ты, конечно же, можешь оставить все себе. Более того, я назначил тебе небольшую пенсию в 96 дукатов (они же 192 талера, 1536 шиллингов, 6 144 пфеннига) каждый месяц, но учти, что я буду внимательно изучать то, как ты тратишь свои деньги. За этим будет наблюдать специальный человек, который будет ожидать тебя в твоём имении. Он же тебе прояснит интересующие тебя детали, если это понадобится, – вполне щедрое предложение, если учесть, что на 96 дукатов можно приобрести 8 ластов пшеницы (то есть, 5 464 килограмма пшеницы). Разумеется, назначенная Фридриху субсидия была весьма солидной. В сравнении с ней доход от трёх деревушек (в сумме дававших 1,5 ласта рожи, то есть, 1785 килограммов ржи, стоимостью в 15 дукатов) был также жалок, как оборванный голодранец на фоне настоящего богача.
– Отлично, жду не дождусь возможности испытать свои возможности на деле! – конечно же, тогда ещё Фридрих не знал, много это или нет, но он был рад уже тому, что ему вручили в руки полную свободу действий, да ещё и дали постоянный доход. Обняв своего великодушного покровителя, он вышел из комнаты, чтобы начать собираться. Вернее, готовить себя морально к поездке (у него после прошлой то ещё поясница не перестала болеть, а тут снова в долгий путь), так как все вещи давно уже были собраны.
… Спустя некоторое время …
– Ваше сиятельство, чего желать изволите? – разумеется, более подходящего способа узнать нужную информацию, кроме как спросить об этом у слуг, явно прекрасно знающих жизнь аристократов до мельчайших мелочей, он не нашёл, так как постеснялся спрашивать об этом напрямую у них самих. Тем более что такой возможности у него и не было в данный момент.
– Как привыкли скрашивать досуг местные достопочтенные лица? – расположившись на кровати, Фридрих, впрочем, не постеснялся спросить подобную глупость у одного из важнейших лиц замковой прислуги, личного камердинера самого Вильгельма, благо, что тот был поблизости.
– Утром – богослужение, в обед – обеденный перерыв и чтение, вечером – богослужение, ужин и небольшой промежуток перед сном. Обычно Его светлость использует это время для работы, другие – на чтение, а самые безнравственные – на всякие развлечения в городе, обычно. В дни отдыха же судари отдыхают за охотой, участвуют в турнирах, спортивных состязаниях, слушают стихи или музыку, и так далее и тому подобное, – заунывным голосом спрашивал изрядно уставший за день камердинер.
– Отлично, а какие игры для досуга на одного или двоих ты знаешь, или видел, быть может? – разумеется, он сразу же указал на предмет своего искреннего любопытства.
– Разве что нарды, да кости… но это не совсем развлечение для лиц вашего уровня, – к счастью или нет, доступного искомого предмета не оказалось. Любимых шахмат в этом месте, по-видимому, ещё не существовало, как и карт.
– Отлично… можешь послать кого-нибудь, чтобы мне принесли несколько листов бумаги и какие-нибудь письменные принадлежности? – лишённый спокойного нормального досуга взрослого человека, Фридрих не нашёл более хорошего способа заменить его, как привнести в мир, буквально с порога, что-то новое, а заодно и заработать на этом. Задумавшись над тем, с чем именно и как познакомить местных, да и себя, в том числе, он совершенно не заметил, как встал с кровати и начал ходить кругами.
– Да, конечно, ваше сиятельство, – получив приказ, безымянный камердинер (уверяю вас, он уже привык к тому, что его имени никто, кроме него, да прислуги, не знает) тут же покинул молодого герра, дабы приступить к другим своим обязанностям. Фридрих же, оставленный в одиночестве, просто лежал на кровати, разбирая собравшийся у него в голове ворох мыслей, пока, наконец, ему не принесли то, что он и просил.
… Спустя ещё некоторое время …
– Ваше сиятельство, вот несколько свободных чистых листов, а вот перо с чернилами, как вы и просили. Если на этом всё, могу я быть свободен? – перо, конечно, не карандаш, им чертить не вполне удобно, но Фридриху было немного (а если быть точнее, то совсем) плевать на это, так как нынче он был настолько богат, что ему спокойно отдавали даже столь вопиюще дорогие письменные принадлежности.