– Со мной?! Всего лишь хочу, чтобы твой любовник и мой отец не упоминались в одном предложении!

– Костя мне не любовник. Мы сходили в театр, только и всего, – устало проговорила мама. – Илюша, давай ты перестанешь кричать, присядешь, мы выпьем чаю и спокойно поговорим.

– К черту!

Не помня себя, я ринулся в коридор, чуть не сшиб Вику, которая все еще топталась у порога кухни. Очнулся на улице.

– Илья, вернись! – крикнула мама из окна.

Не хотелось уходить в ночь, но из вредности зашагал к арке, не оборачиваясь. Решил: переночую у Дашки, пусть мама поволнуется.

Небо отхаркивало мокрый липкий снег, под ногами неприятно чавкало. Я шел быстро, шел вечность. Когда должен был начаться переулок, который ведет к общежитию, он не начался. Я остановился. Осмотрелся вокруг.

Дома напоминали выпотрошенные спичечные коробки, одинаковые, выстроенные в ряд. Я их не узнавал. Окна все погашены, хотя в такое время два-три обычно горят. Правда, я не знал, в какое такое время – не было ни часов, ни телефона.

Вдруг заметил на противоположной стороне улицы в снегу что-то черное. Перешел дорогу, приблизился. Увидел лежащего мужчину. Лицо его было пурпурного цвета, и я не мог понять, то ли от света фонаря, то ли по другой причине.

Я дернул его за рукав – сначала слегка, затем сильнее. Бесполезно – мужик не двинулся.

Стоп. Это уже было. Я как будто внутри фильма, который показывают повторно. Опять этот мужик. Опять на улице никого. Я смотрю на дома – в этот раз надо запомнить название улицы, чтобы сказать врачам скорой помощи, но на домах нет табличек. Нет номеров. Они лысые. Вокруг – никого. Хотя… по сценарию, сейчас я обернусь и увижу трех парней. Они будут подергивать ногами и руками, как перед борьбой.

Меня охватывает паника. Шею сковывает и плечи как каменные. Не могу заставить себя обернуться, смотрю на падающий снег. Он тихо ложится на землю и там его проглатывает серая вязкая каша.

Тело замерло, как будто затаилось и даже шевельнуть пальцем – проблема. Но я должен пошевелиться. Уйти отсюда, из плохого черно-белого фильма. Почему-то реальность кажется черно-белой, хотя я точно помню красное лицо лежащего в снегу мужчины.

Оборачиваюсь. Сзади идут три парня. Они уже близко. Я стою как вкопанный.

– Сигаретки не найдется?

– Я не… – хрипло говорю, не узнаю свой голос, – не курю.

– И правильно, – усмехается тот, что посередине. Я вижу его узкие желтые зубы. – Курение убивает. Правда, не всегда курение. Но убивает – это точно.

И они идут дальше. Три парня: тот, что посередине, высокий, с бултыхающейся походкой – как живой. В отличие от крайних. Они напоминают кукол. Словно средний держит их на шестах – слева и справа от себя – а они механически переставляют ноги. Средний оборачивается и подмигивает мне.

Когда три парня скрываются за углом, я почти падаю – ноги начинает бить крупная дрожь, колени подкашиваются, силой воли я едва успеваю себя подхватить, чтобы не рухнуть.

Минут десять так и стою. Улица пуста, если не считать неподвижно лежащего в снегу мужика. Я не смотрю в его сторону. Немного придя в себя, я делаю шаг, другой – и вот уже иду прочь от этого места, мимо огромных спичечных коробков. Куда-то сворачиваю, затем еще раз. Появляются дома с табличками: «ул. Новосельная, д. 25», «ул. Новосельная, д. 27». В домах горят зажженные даже в такой поздний час окна. На пересечении с переулком «Зеленым» вижу телефонную будку. Направляюсь к ней.