Пит почувствовал, что обессилел, что не мог и дальше сдерживаться, чтобы ненароком не обнаружить свой страх. Что пришел наконец момент истины.

— Это я, Хюго, но обещай, что не скажешь об этом Расмусу.

Старший задумался, а потом кивнул. Совсем как Зофия, когда Пит зажимал ей рот в постели.

— Но зачем, папа? Почему ты так выглядишь и так говоришь? Зачем мы вообще сюда приехали?

— Этого я тебе сказать не могу.

Хюго глубоко вздохнул. Он не испугался, потому что был очень серьезный мальчик.

— Нам угрожает опасность, да?

— Что ты сказал?

— Опасность, папа. Поэтому мы здесь.

Хоффман поймал руку сына, притянул его к себе.

— Нет никакой опасности, Хюго. Просто так надо.

— Хватит, папа.

Хоффман прижал мальчика к себе, обнял и прошептал ему на ухо:

— Ты прав, сын. Нам угрожает опасность. Поэтому мы здесь, и я прошу тебя вернуться в квартиру и оставаться там, пока все не утрясется.

Пит разжал объятья, и они с Хюго долго еще смотрели друг на друга. Мальчик сглотнул, опустив глаза в мокрый асфальт, а потом повернулся и убежал, ни слова не говоря.

Давно Пит Хоффман не чувствовал себя таким одиноким.