Я подумал, что было бы замечательно пролежать целый день на пляже, забыв на какое-то время обо всем, но на моем столе скопилась уйма бумаг. Я перебрал груду открыток и фотографий, просмотрел наброски. Поскольку с амфорами было покончено, я пообещал себе, что наконец разберусь и с иконой. И позже отправлюсь на заслуженные долгие каникулы — возможно, в неспешный круиз или, для разнообразия, поеду на какой-нибудь остров.

Я натягивал джинсы, когда услышал лихорадочный стук в дверь. Это был Димитри. Он бежал всю дорогу от гавани и теперь, запыхавшись, бешено жестикулировал. Его переполняло возбуждение.

— Она пришла, она пришла! — крикнул он.

— Кто? — спросил я, выглядывая в окно.

— Яхта. Я видел, как она огибает мыс.

— Майснер?

— Да! Рыбаки, они узнали яхту. Много раз ее видели. Что делать, босс? — Стоя на крыльце, он подпрыгивал, как ребенок.

Я удивился, отчего Майснер приехал на день раньше обещанного. Наверное, Димитри подумал о том же.

— Амфоры, они в надежном месте, босс?

— Не беспокойся. — Я похлопал его по плечу.

Димитри опустился на стул. Я принес ему вина и стакан воды, а потом дал указания:

— Я пойду на пристань. Ты оставайся здесь и разбуди Юджина. Вели ему взять фотоаппарат, сесть в джип, ехать в студию к Ролстону и сфотографировать лучшую амфору. Пусть привезет снимки на каик. Ты понял? Встретимся на месте. А теперь расслабься, а то я тоже начинаю нервничать.

Яхта стояла в гавани. Она была такого внушительного размера, что прочие суда рядом с ней казались игрушечными. На ней развевались флаги Германии и Греции, а также вымпел афинского яхт-клуба. Надпись на корме обозначала название и порт приписки: «Эвелин. Пирей. Греция».

Майснер стоял на палубе, одетый в белые льняные брюки и ситцевую рубашку. На нем была белая капитанская фуражка; он сдержанно поприветствовал меня, спускаясь с мостика.

Я смотрел на него, пока он шел ко мне быстрыми широкими шагами. Все в Майснере как будто стремилось вверх, начиная от длинного, гибкого торса и заканчивая худым лицом. Приблизившись, он вежливо протянул мне руку, но без улыбки. Его янтарные глаза казались прозрачными и безжизненными.

— Мистер Хенсон, я не ожидал увидеть вас до завтра. — На этот раз его английский был не таким уж безукоризненным. Я услышал гортанные звуки и «у», похожее на «в». Несомненно, так он говорил по-немецки.

— Я тоже не ожидал вас увидеть, — огрызнулся я. — Вы прибыли на день раньше, если не ошибаюсь.

— Блистательное наблюдение, мистер Хенсон, — отрывисто произнес он. — Итак, где амфоры, которые вы хотели мне показать?

— Скоро будут, — сказал я. — Но вы не ответили на мой вопрос: отчего вы прибыли так рано?

— Послушайте, я очень занятой человек. Днем раньше, днем позже — какая, к черту, разница?