У меня есть Макс – и этого вполне достаточно.

– Я вовсе не хочу сказать, что она плохой человек. Но мне кажется, что ей ужасно не хватало внимания. Хотелось быть значимой. Такая вот девушка, богатый старик… – он взял многозначительную паузу. – Скажем так, ей в жизни явно не хватало отцовской фигуры.

На этом моменте Либби выключила видео.

– А можно посмотреть? – попросила я, кивнув на планшет с болью в сердце – и, наверное, во взгляде.

– Ничего хуже ты уже там не найдешь, – заверила Либби. – Если хочешь прокричаться – самое время.

Но не на тебя же. Я взяла планшет, прокрутила видео из раздела «похожие» – там были сплошь интервью и краткие мнения, и все – обо мне. Бывшие одноклассники. Коллеги. Мама Либби. Кого тут только не было. Я прокручивала их все, пока не добралась до того, которое просто невозможно было пропустить. Названо оно было просто: Скай Хоторн и Зара Хоторн-Каллигарис.

Они обе стояли за кафедрой на какой-то, если судить по антуражу, пресс-конференции – Грэйсон лгал, что его мать вот уже несколько дней не выходит из своей комнаты.

– Наш отец был великим человеком, – заявила Зара. Легкий ветерок играл ее волосами. На лице застыла непоколебимая уверенность. – Предприниматель-революционер, главный филантроп своего поколения, человек, который ставил семью превыше всего. – Она взяла Скай за руку. – И хотя мы горько оплакиваем его кончину, не стоит сомневаться в том, что мы продолжим дело его жизни и не дадим ему погибнуть. Фонд Хоторна продолжит свою работу. Те множественные отчисления, которые делал мой отец, не будут прекращены. И хотя мы сейчас не можем комментировать непростую юридическую ситуацию, сложившуюся вокруг его имени, могу вас заверить, что мы сотрудничаем с очень влиятельными фигурами, специалистами, которые занимаются проблемами насилия над пожилыми людьми, и командой экспертов в области медицины и права, и непременно во всем разберемся. – Зара посмотрела на сестру, в чьих глазах мерцали непролитые слезы – безупречные, эффектные, драматичные.

– Отец был нашим героем, – провозгласила Зара. – И мы не позволим ему после смерти сделаться жертвой! Мы готовы предоставить прессе результаты генетического теста, доказавшего, что, вопреки сплетням и множественным спекуляциям, которыми пестрят таблоиды, Эйвери Грэмбс – вовсе не внебрачный ребенок нашего отца, который был верен своей любимой супруге, нашей матери, до последних дней своей жизни. Вся наша семья поражена недавними событиями не меньше вашего, но гены не врут. Кем бы ни была эта девушка, она не Хоторн.

Видео оборвалось. Потрясенная до глубины души, я вспомнила последние слова Грэйсона, этот его финальный выстрел. Готов поставить на то, что уже через неделю вас тут не будет.

– Специалисты, которые занимаются проблемой насилия над пожилыми? – ахнув, переспросила Либби. Это выступление потрясло и ее.

– И «очень влиятельные фигуры», – уточнила я. – И команда медиков. Видимо, напрямую обвинить меня в том, что я подозреваюсь в вымогательстве денег у измученного деменцией старика, она не говорит прямо, но именно на это намекает.

– Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! – Либби была вне себя от злости – эдакий готический комочек ярости с хвостом синих волос. – Какое она имеет право нести такую чушь? Позвони Алисе! У тебя же есть юристы!

Еще головная боль. Впрочем, такого поворота событий следовало ожидать. Учитывая размеры состояния, это было неизбежно. Орен меня предупреждал, что эти дамы непременно подадут на меня в суд.

– Завтра позвоню, – пообещала я. – А сейчас пойду спать.